Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов
Наконец, наступил день, когда Маша впервые взглянула на него ясно и осмысленно, без прежней болезненной дымки в глазах. Она посмотрела на Курносова долго и внимательно, словно собираясь с духом для разговора, которого он одновременно и ждал, и боялся.
– Пётр, – тихо, но отчётливо произнесла она, – мне нужно сказать тебе кое-что важное. Я долго это скрывала, но теперь молчать больше нельзя. Только выслушай меня до конца и постарайся поверить, даже если это покажется безумием.
Он кивнул, слегка сжав её руку, давая понять, что готов слушать.
Маша глубоко вдохнула и продолжила, постепенно набираясь уверенности:
– Я не та, за кого ты меня принимаешь. Точнее, не совсем та. Моё тело принадлежит Маше Вертинской, но сознание, память, всё, что я есть, – принадлежит другой девушке, Маше Луневой. Я прибыли из две тысячи двадцать пятого года, а сюда, в семьдесят девятый, попала не случайно. Меня отправили сюда сознательно, в рамках специального проекта по вмешательству в прошлое, чтобы изменить будущее. Знаю, звучит неправдоподобно, но это чистая правда, и ты должен её услышать.
Она замолчала, ожидая реакции, но Курносов лишь внимательно нахмурился, жестом предлагая ей продолжить.
– Когда я очнулась здесь впервые, память была спутанной. Но я знала, что должна сделать. Мне дали чёткие инструкции, которые необходимо было выполнить любой ценой, якобы ради спасения миллионов жизней в будущем. Моей главной задачей было сблизиться с министром Шокиным, завоевать его доверие, а затем… затем убить его. Убить человека, который, как мне объяснили, станет причиной страшных бедствий. Я была уверена, что поступаю правильно, что это единственный шанс спасти будущее от трагедий.
Курносов слушал молча, стараясь не выдавать охвативших его эмоций. Внутри него постепенно закипала буря, смешивая недоверие с пониманием того, что столь невероятный сценарий объясняет все странности последних месяцев. Он всматривался в Машины глаза, и там видел лишь искренность и боль от того, что ей приходится открывать эту чудовищную правду.
Уловив его состояние, Маша продолжила мягче, тише:
– Я понимаю, как безумно это звучит. Но ты должен знать всё. То нападение на меня было не случайностью. Меня попытался убить человек, боявшийся, что я слишком многое вспомню и раскрою его планы. Теперь я вернулась сюда, осознавая свою ошибку и желая всё исправить. Я больше не хочу быть чьей-то марионеткой, игрушкой в жестоких играх со временем. Я вернулась не для того, чтобы завершить миссию, а чтобы изменить прошлое и остаться с тобой.
Она замолчала, набираясь сил, и, посмотрев прямо ему в глаза, произнесла:
– Моей настоящей целью было убийство Шокина, но теперь я здесь ради тебя, Пётр. Ради того, чтобы остаться с тобой.
Курносов слушал молча, чувствуя, как услышанное медленно и страшно складывается в единую картину, делая объяснимым всё, что ранее казалось нелогичным и бессвязным. Вначале он по привычке хотел отвергнуть услышанное как безумие, но чем дольше смотрел в глаза Маши, тем яснее осознавал: выбора у него больше нет. Он уже часть этих событий, непосредственный их участник.
В его памяти замелькали фрагменты прежних странностей, теперь сложившиеся в единую, пугающе ясную цепочку. Курносов тяжело вздохнул, собирая мысли воедино, прежде чем заговорить.
– Знаешь, Маша, – начал Курносов осторожно, перебирая слова, словно шагал по тонкому льду, – то, что ты сейчас рассказала, звучит как абсолютное безумие, от которого хочется закрыться и забыть, словно страшный сон. Но я верю тебе, потому что сам столкнулся с тем, чего не смог бы представить даже в самых диких фантазиях. Я не собирался делиться этим, боялся, что не поверишь, но сейчас уже невозможно молчать.
Он замолчал, собираясь с духом, и продолжил:
– Несколько дней назад со мной случилось нечто необъяснимое. Я боялся рассказывать кому-либо, опасаясь, что меня примут за сумасшедшего или уставшего от работы. Но теперь понимаю, что именно ты сможешь это принять. Однажды ночью меня разбудил голос, одновременно чужой и до боли знакомый – словно моё собственное эхо, пришедшее из другого времени. Голос принадлежал старику, который представился мной – Петром Ивановичем Курносовым из две тысячи двадцать пятого года. Он сказал, что связался, чтобы предупредить меня о событиях, способных изменить всё, что нам известно. Он попросил помочь человеку по имени Дмитрий, сказав, что от этого зависит не только моё будущее, но и судьба многих других людей.
Пётр замолчал, вглядываясь в лицо Маши. Её глаза расширились от удивления, и девушка тихо вздохнула, словно осознавая глубину того, во что оказалась втянута. Он продолжил осторожно, чтобы не разрушить хрупкое доверие, возникшее между ними:
– Я знал Дмитрия, сначала как подозреваемого в одном громком деле, а потом начал подозревать его в шпионаже. Но я не понимал, почему именно мне следует ему помогать. И всё же тот старик – я сам, только из будущего – говорил настолько убедительно, словно знал каждую мою мысль наперёд. Он рассказал о распаде страны, о людях, стремящихся вмешаться в прошлое. И – что поразительно – он ничего конкретного не сказал о других участниках, но говорил об опасных попытках изменить ход истории. Тогда я ещё не понимал, насколько это связано с тобой.
Маша глубоко вздохнула, её взгляд наполнился страхом и одновременно облегчением, будто она наконец-то нашла кого-то, кто разделит её тайну. Она тихо, но решительно заговорила:
– Петя, когда я ненадолго вернулась в двадцать пятый, я встретила тебя… только пожилого. Он выглядел иначе, говорил медленно, с паузами, но в его глазах была та же решимость, которую я вижу сейчас. Он рассказал мне вещи, от которых до сих пор холодеет кровь. Именно тогда я поняла, как далеко всё зашло и почему важно вернуться сюда, чтобы хоть что-то изменить.
Курносов смотрел на неё, чувствуя, как последние сомнения исчезают, уступая место чему-то новому – глубокому доверию и пронзительной нежности к этой девушке, так неожиданно появившейся в его жизни.
– Ты знаешь, – наконец прошептал он, сжимая её ладонь ещё сильнее, – я и подумать не мог, что именно ты окажешься в центре всего этого. Теперь я понимаю, почему тебе было так тяжело, почему ты так отчаянно скрывала правду. Прости, что не защитил тебя раньше.
Он замолчал, и комната наполнилась молчанием, полным доверия и осознания того, что теперь они связаны неразрывно. Маша тихо улыбнулась, чувствуя впервые за долгое время спокойствие и уверенность.
И вдруг её лицо исказила резкая боль, словно чья-то ледяная рука сжала сердце.
