Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов
Санин посмотрел на него внимательно. В голосе прозвучала сдержанная решимость, смешанная с беспомощностью:
– Поверь, я думал об этом много раз. Но сейчас у нас связаны руки. Проект официально закрыт, дело отправлено в архив под грифом особой секретности. Любое вмешательство без полномочий обернётся против нас. Остаётся следить за ситуацией, держать ухо востро и ждать момента, когда можно будет повлиять на происходящее.
Варвара грустно улыбнулась, словно подводя итог:
– История не закончилась, друзья. Скорее, мы в самом начале, и впереди немало сюрпризов – вряд ли приятных. Нужно быть готовыми ко всему: пока есть хоть малейший шанс использовать перемещение сознания в чьих-то интересах, кто-то обязательно попытается.
Утро на Чистых прудах приходило неспешно, почти незаметно, осторожно ступая по мостовым и заглядывая в окна старых домов. Варвара вышла на балкон, запахнула мягкий, чуть колючий шерстяной кардиган и медленно вдохнула прохладу, пропитанную тонкими ароматами пробуждающегося города. В такие минуты особенно ясно ощущалось, как быстро меняются времена и судьбы. Ещё вчера казалось, жизнь застыла в строгих правилах и планах, а сегодня мир уже иной: неопределённый, полный новых возможностей и тревог.
Почти неслышно вышел Виталий, положил ладонь на плечо – легко и в то же время уверенно, притянул ближе. Молчали, глядя в одном направлении на просыпающийся город. Слова были излишни: хватало тишины, лёгкого прикосновения и знания, что всё прожитое – часть общей истории, полной испытаний, побед и потерь.
– Как быстро меняется всё вокруг, – тихо сказала Варвара, не оборачиваясь, будто говоря самой себе. – Иногда кажется, мы не успеваем за собственной жизнью. Вчера обсуждали прошлое, сегодня уже боимся будущего. Интересно, научимся ли когда-нибудь просто жить настоящим?
Виталий улыбнулся, крепче обнял плечи и спокойно ответил: – Похоже, это и есть наш главный урок: учиться жить в настоящем, не заглядывая слишком далеко и не оборачиваясь бесконечно назад. Мы слишком много потеряли и приобрели, чтобы не понимать, как важно ценить то, что есть здесь и сейчас.
Высоко, почти незаметно на фоне серого московского неба, медленно плыл вертолёт. Едва слышный гул напоминал: мир по-прежнему под пристальным присмотром, а покой – условен и непрочен.
Тем временем в квартире Дмитрия и Екатерины утро начиналось не менее мирно – с простых житейских забот. Девушка потянулась, прогоняя остатки сна, и повернулась к Дмитрию с тёплой улыбкой, в которой читались нежность и доверие.
– Как спал? – спросила негромко, коснувшись его руки. – Кажется, впервые за долгое время действительно отдохнули.
Дмитрий сонно потянулся, сел на локти и ответил такой же лёгкой улыбкой:
– Удивительно, но да. Будто впервые за месяцы спал без тревоги. Может, потому что ты рядом. А может, потому что вдруг стало ясно: мы можем позволить себе просто жить обычной жизнью.
Они поднялись почти одновременно и пошли на кухню – к привычному утреннему ритуалу: чашке горячего кофе, лёгкому завтраку и неторопливому разговору о мелочах, наполняющих повседневность смыслом и теплом.
В то же утро Курносов и Маша сидели за небольшим столом и пили чай, говоря о самых обычных вещах – внешне незначительных, но придающих дому особую устойчивость.
– Знаешь, Петя, – тихо сказала Маша, глядя в окно и держась за тёплую чашку, – я вдруг поняла, как это ценно – просто сидеть рядом и обсуждать ничем не примечательное. Мы так давно себе этого не позволяли, что я почти забыла, каково это.
Курносов посмотрел внимательно и мягко улыбнулся:
– Я тоже об этом думаю. Лишь пройдя через всё, понимаешь цену таких минут. Нет тревог, нет страхов – только мы и чай, который никогда не казался таким вкусным.
Они не произносили вслух пережитого, но в словах и взглядах читались глубина прошлого и тихая вера, что дальше будет иначе.
На Старой площади генерал Аркадий Васильевич Белоусов сидел за массивным столом и внимательно читал очередной доклад. Перелистывал страницы аккуратно, неторопливо, словно каждое слово имело особый вес. Закончив, взял печать и уверенно поставил штамп – как точку в очередной главе сложной истории.
Откинулся на спинку кресла и на миг закрыл глаза, позволяя себе короткую паузу. Но навязчивая мысль не уходила: всё, что казалось завершённым и ясным, – лишь начало нового, не менее трудного. Где-то на глубине опыта закрепилось понимание: история, будто бы закрытая окончательно, ушла только в тень – в ожидании повода выйти на свет и напомнить, как хрупок мир и зыбка граница между добром и злом, прошлым и будущим.
Пока же это оставалось молчаливой догадкой. И пока они могли позволить себе просто наслаждаться утром – прохладой, ароматом свежего кофе и теплом человеческого общения, в котором, несмотря ни на что, хватало надежды и веры, что любые новые испытания окажутся преодолимы, какими бы неожиданными и сложными они ни были.
