История с продолжением - Патти Каллахан
– Мистер Джеймсон, я книжный иллюстратор. Билет до Англии может оказаться мне не по карману.
О чем я ему не рассказала? Муж растратил все наши деньги, ничего не осталось. Я не могла оставить дочку одну на десять дней, а то и на две недели, которые займет путешествие. Неразрешимая ситуация.
– Я понял. Но мы обязаны найти выход.
– Мне хотелось бы кое-что выяснить, – заявила я самым профессиональным своим тоном. – Вам не составит труда поделиться со мной хоть одним из слов?
Зашуршали бумаги, дверь открылась и закрылась, последовал приглушенный обмен репликами с кем-то, потом Чарли вернулся.
– Вондалея: исследовать небо, летать по звездному пути и лунной тени.
У меня голова пошла кругом, словно я со стороны наблюдала за женщиной, и женщиной этой была я, разговаривающая в кухне по телефону.
Звездный путь. Лунная тень.
Это в самом деле она.
Казавшееся невероятным обрело реальные черты. Я не упущу выпавший мне шанс.
– Спасибо, – произнесла я. – Я очень скоро перезвоню вам.
Не дожидаясь ответа, я повесила трубку. Потом согнулась, положив руки на колени, и стала медленно и глубоко дышать. Вондалея.
Это не розыгрыш. У этого человека за океаном, сидящего где-то в библиотеке в Лондоне, действительно находится потерянный словарь моей матери.
Наконец-то появился ключ к переводу ее сиквела, а возможно, если дерзнуть представить себе такое, будет раскрыта тайна ее исчезновения и местонахождения.
Раздираемая на части своими мыслями, желаниями и фантастическими сценариями, я стояла посреди кухни своего детства, где мама готовила некогда запеканку с курицей и ангельский пирог. Ошеломленная, как будто надо мной вдруг раскололось небо, я пыталась понять, что могут эти утраченные и вновь обретенные потаенные слова рассказать мне про образ мыслей моей матери и ее решение уйти.
Я вышла на улицу и бросила взгляд через бухту. Цапля исчезла, видимо, отправилась по своим посыльным делам. Становилось пасмурно, небо затягивали плотные облака, предвещая шторм.
Лужайка спускалась к пляжу в форме подковы, где потрескивали и оседали влекомые приливом устричные раковины, где лежала вытащенная на зиму наша гребная лодка, перевернутая вверх днищем, со спрятанными под ней веслами.
Когда я устремила взгляд к горизонту, передо мной открылся беспредельный простор, казавшийся мне в детстве манящим и пугающим одновременно. Какой огромный мир лежит там, вдали. Но мой мир здесь, на краю земли и моря, в безопасном месте.
«Вондалея» – это слово разливалось у меня по жилам. Мне хотелось нарисовать, проиллюстрировать слово, созданное матерью силой воображения.
Все планы на день рухнули. Начиная с обхода магазинов для покупок к Рождеству, весь мой чек-лист утратил важность, и я оказалась на веранде с мольбертом и акварелью.
Когда я там, время исчезает, часы и минуты перестают быть реальными в том смысле, как я воспринимаю их в повседневной жизни. Время схлопывается, возникают образы. Вместо того чтобы искать их, я позволяю им найти меня. Это не я гонюсь за ними, а они за мной.
Когда снова зазвонил телефон, мне показалось, что прошел где-то час, но на самом деле было уже три пополудни. Уронив кисть на палитру, я поспешила на кухню.
– Алло!
– Клара? Это опять Чарли. Тут у нас ночь, но это не важно. Пожалуйста, не сочтите меня грубым или назойливым, но я решил купить для вас билет на корабль до Англии.
– Огромное вам спасибо за доброту, но нет. Я не могу это принять. Я уж сама как-нибудь.
– Послушайте меня. И не перебивайте. Я немного попрактиковался и не хочу сбиться.
– Вы что, записали свою речь?
На долгий миг повисла тишина, потом послышался смех.
– Да, я ее записал, так что позвольте мне прочесть.
Мне тоже хотелось смеяться. Смех рвался наружу, как пузырьки из запечатанной пробкой бутылки. У меня вызывал симпатию этот человек, Чарли Джеймсон. Стар он или молод, я понятия не имела. Если у него недавно умер отец, Чарли должен быть постарше меня, лет пятидесяти – самое меньшее? Перед моим мысленным взором возник образ Алека Гиннесса из фильма «Большие надежды»: спадающая на лоб светлая челка и вскинутые в удивлении брови.
– Миссис Харрингтон… Я не знаю, кто ваша мать. Вы не могли бы сказать мне?
– Прошу, называйте меня Клара.
– Клара, – повторил он, и мне понравилось, как перекатывается «р» у него на языке и как поднимается и опускается его тон при произнесении моего имени. Я как будто стала вдруг кем-то другим. – А я Чарли, с вашего позволения.
– Чарли. Моя мать… Ну, она была известной писательницей, которая исчезла двадцать пять лет назад. Она сочинила книгу под названием «Срединное место» – роман для детей про маленькую девочку по имени Эмджи. Моя мама просто взяла и пропала в двадцать седьмом году. Принято было считать, что она утонула, а вместе с ней и бумаги, которые находятся у вас.
– Ой! – Раздался внезапный возглас, и мне представилось, что он хлопнул себя по лбу. – Ну конечно! Я слышал про это. Исчезнувшая писательница. Это произошло в Бостоне, если не ошибаюсь?
– Не совсем так. Сама она из Бостона, но пропала здесь, в Южной Каролине.
– Ясно. По какой-то неведомой причине у моего отца оказались ее бумаги. Они хранятся в его библиотеке, и я в ответе за них. Оставить у себя я их не могу, отправить по почте тоже. Мне известно, что вам важно получить их. Для этой цели я приобрету вам билет на лайнер «Юнайтед Стейтс», чтобы вы приплыли сюда. Плавание займет четыре дня. – Он смолк, я слушала, не нарушая тишину. Чарли продолжил: – Ну, теперь ваша очередь говорить. Я свою речь закончил.
– Хорошо, мистер Джеймсон. Рада, что вы предупредили меня о своем намерении зачитать речь, иначе бы я решила, что разговариваю с премьер-министром. Благодарю вас за любезное предложение, но я не могу его принять. Даже вопреки вашей речи и вашей щедрости. Мне придется взять с собой дочь, начинаются каникулы, я преподаю и…
– Всегда есть какая-нибудь причина.
– Что, простите?
– Знаете, как много чего я намеревался сделать вместе с отцом, полагая, что у нас еще куча времени? Совершить ту или иную поездку, экскурсию или просто провести день на рыбалке? Не находилось свободного времени. Но вы обязаны его найти. Билет я приобрету и для вас, и для дочери. Каюта все равно будет одна. Мне очень хочется передать вам эти бумаги. Мне кажется, будто дух
