Путь киновари - Юлиус Эвола

Юлиус Эвола

Путь киновари

Все права на книгу находятся под охраной издателей.

Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена каким-либо способом без согласования с издателями.

Перевод с итальянского — Олег Молотов.

© Олег Молотов перевод с итальянского, 2018

© Издательство «Ех Nord Lux», издание книги на русском языке, 2018

ПРЕДИСЛОВИЕ

Возможно, однажды деятельность, которой я занимался свыше сорока лет, удостоится внимания, подобного которому ни разу она не удостаивалась в Италии за все эти годы. По этой причине я и решил написать эту книгу.

Учитывая нынешнее положение вещей, а также культурный и политико-социальный климат, вряд ли способный измениться в будущем, такая возможность является достаточно проблематичной. Как бы то ни было, я хочу предоставить своего рода путеводитель тем, кто интересуется совокупностью моих текстов и моей деятельностью в ретроспективе, желает сориентироваться в них и выделить то, что может иметь не только личный и эпизодический смысл.

Вне всякого сомнения, подобные исследования могут встретить некоторые трудности. Во-первых, исследователь познакомится с книгами, написанными мной в различные периоды: если не учитывать их хронологический порядок, они могут создать впечатление заметной разницы в содержании. Поэтому уже в этом отношении путеводитель необходим.

Во-вторых — и это важно — в моей деятельности, проходившей в различных областях и через различные фазы, существенное нужно отличать от второстепенного. В особой степени это касается юношеских книг: следует учитывать мою недостаточную подготовку и влияние культурной среды, постепенно устраненное только впоследствии благодаря достижению зрелости.

В общем, нужно учитывать, что во многом мне пришлось открывать себе путь самостоятельно. У меня не было той бесценной помощи, которую мог бы получить при ведении аналогичной деятельности в другое время и в иной обстановке человек, с самого начала непосредственно связанный с живой традицией. Почти как без вести пропавший, я был вынужден пытаться воссоединиться с ушедшей армией при помощи своих собственных сил, часто пересекая ненадежные и опасные земли: и только начиная с определенного периода мне удалось установить некоторую реальную связь.

Я чувствовал, что те идеи, которые стоит выражать и утверждать, по своей сути принадлежат не тому миру, в котором мне довелось жить. Поэтому в первое время я руководствовался только врожденной ориентацией; прояснение и уточнение идей и целей пришло позже, с расширением моего опыта и моего сознания.

ЛИЧНЫЙ КОНТЕКСТ И ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ

Чтобы снабдить читателя путеводителем по моим текстам, лучше всего кратко рассказать об их происхождении, предпосылках и связанных с ними моих намерениях. В тех случаях, когда автобиографической информации невозможно будет избежать, она будет сведена к необходимому минимуму и будет преимущественно пояснять, что именно в моих книгах имеет второстепенный характер. Я постараюсь по возможности быстро объяснить то, что можно назвать моим «личным уравнением», сделав при этом следующие замечания.

Фихте как-то сказал, что человек исповедует конкретную философию в зависимости от того, кем он является, и «социальная обусловленность», так называемый индивидуальный background, «установки» и подобные им вещи играют важную роль в современной критике. Относительно этого нужно сделать некоторые оговорки. Опора только на эти критерии оправдана только в том случае, когда все то, что человек думает, верит, пишет и делает, имеет чисто индивидуальный характер. Таков случай почти всех авторов наших времен. Но можно представить и более сложные случаи, в отношении которых подобное объяснение оказывается неадекватным и поверхностным. Может быть и так, что данное личное «уравнение» или склонность служит лишь названием, за которым скрывается неизвестная причина; лишь средством, при помощи которого выражается то, что отсылает к чему-то внешнему (сам индивид может и не отдавать себе в этом отчета). Разъяснить эту идею можно при помощи аналогии: для того, чтобы бомбить город, покажется очевидным использовать индивида, имеющего наклонности к разрушению, а не гуманиста и филантропа. В этом случае его склонность соответствует цели, но она ничего не говорит об обусловленном свыше характере этой последней.

Такова роль, которую в некоторых случаях личное уравнение может играть в интеллектуальной и духовной области. Относительно моего личного уравнения я могу сказать следующее: для моей натуры были характерны две склонности. Первой из них является стремление к трансцендентности. Это стремление проявлялось с самой ранней юности.

Из-за этого с давних пор мне присуще определенное отдаление от человеческого. Некоторые полагают, что такая предрасположенность вытекает из остатков дородовой памяти. У меня тоже было такое ощущение. Однако вышеупомянутое стремление проявилось в своей подлинной форме только после того, как я превзошел уровень эстетических и философских опытов. Но еще раньше один человек, сведущий в вещах этого рода, был немного удивлен, обнаружив во мне, пусть даже в зародыше, внутреннюю ориентацию, обычно являющуюся результатом не теоретических построений, а изменения состояния, вызванного некоторыми операциями, о которых я скажу ниже.

Таким образом, можно говорить о линейном предсуществовании или скрытой наследственности, которая в ходе моего существования была оживлена при помощи различных влияний. Отсюда происходит сущностная автономия моего развития. Возможно, что с некоторого момента два человека оказывали на меня неощутимое, но реальное воздействие с целью моего пробуждения. Но уже тот факт, что я стал это подозревать только годы спустя, демонстрирует, что речь не идет о прививке со стороны. Естественная дистанция от человеческого в отношении многого такого, что, особенно в области аффектов, обычно считается нормальным, проявлялось во мне еще в молодости — я бы даже сказал, прежде всего в молодости. Отрицательным аспектом этой предрасположенности являлось то, что во всех областях своего гибридного (то есть влияя и на мою индивидуальность) проявления она производила некоторую невосприимчивость и сдержанность души. Однако в более важной сфере она сделала для меня возможным непосредственное познание необусловленных ценностей, лежащих совершенно за пределами способности моих современников видеть и чувствовать.

Мою вторую склонность можно назвать, используя индийский термин, «кшатрийской». В Индии это слово обозначало человеческий тип, склоняющийся к действию и «воинскому» утверждению в широком смысле, противоположном религиозно-жреческому или созерцательному типу брахмана. Она также стала моей ориентацией, хотя и установилась по-настоящему только постепенно. Ее можно вывести из другой, скрытой части наследственности, или «темной памяти». В первый период моей жизни эта склонность проявлялась грубо, приводя к неуравновешенному утверждению Я, а в спекулятивной области — к усиленному звучанию сформулированной мной доктрины могущества и независимости. Но она также стала экзистенциальной основой, которая, несмотря на свой анахронизм, заставила меня считать