Цельнометаллическая оболочка (Старики и Бледный Блупер) - Густав Хэсфорд

Густав Хэсфорд

ЦЕЛЬНОМЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ОБОЛОЧКА (СТАРИКИ И БЛЕДНЫЙ БЛУПЕР)

Книга 1

ДУХ ШТЫКА

Я думаю, Вьетнам заменил нам счастливые детские годы.

Майкл Герр, Репортажи

Морпехи ищут парочку хороших ребят...

Рекрут говорит, что его зовут Леонард Прэт.

Командир Герхейм смотрит на тощего парня с загоревшей шеей и тут же называет его «Гомер Куча».

Мы думаем, что он, походу, пытается быть смешным.

Но никто не смеется.

Рассвет.

Зеленые морпехи.

Три младших инструктора кричат:

— ВСТАТЬ В ШЕРЕНГУ! НЕ ДВИГАТЬСЯ! НЕ БОЛТАТЬ!

Пэррис-Айленд, штат Южная Каролина, Военная часть морской пехоты Соединенных Штатов, восьминедельная учебка для невероятно-твердых и безумно-храбрых, построенный в болоте на острове, симметричный и зловещий, как пригородный лагерь смерти.

Командир Герхейм плюет.

— Внимание, девочки. Вы являетесь салабонами Военно-морского корпуса Соединенных Штатов. Не думайте ни секунды, что вы морпехи. Правильно, девочки?

Худощавый техасец с очками, которого парни уже называют «Ковбой», говорит:

— Это ты, Джон Уэйн? Это я? - Ковбой снимает свою жемчужно-серую шляпу и машет ей перед своим потным лицом.

Ковбой смеется. Он бьет своей шляпой по бедру.

Командир Герхейм тоже смеется. Он старший инструктор, мерзкое коренастое чудище в идеальном хаки. Целясь мне пальцем промеж глаз, он говорит:

— Я к тебе обращаюсь. Да-да - к тебе. Рядовой Шутник. Люблю таких. Такой вот запросто придет к тебе домой и трахнет твою сестренку.

Он скалится в ухмылке - и вдруг его лицо каменеет,-Ты, маленький ублюдок. Я знаю твое имя. Твоя жопа в моих руках. Ты будешь учиться. Я научу тебя уму-разуму.

Гомер Куча ухмыляется.

Сержант Герхайм упирается кулаками в бока.

Если вы, девочки, окончите учебку, если вы переживете курс молодого бойца - вы станете идеальным оружием, посланниками смерти, молящимися о том, чтобы началась война. Но до этого дня вы просто блевотина. Вы - низшая форма жизни на земле. Вы вообще нихуя не люди! Вы всего лишь неорганизованная стая скользких, вонючих жаб. Я строг, и поэтому я вам не понравлюсь. Но чем больше вы будете меня ненавидеть, тем большему вы научитесь. Я строг, но я справедлив. У меня здесь нет расовой дискриминации: я презираю всех одинаково и черножопых, и жидов, и макаронников, и латиносов. Вы все здесь одинаково никчемны! А моя задача избавиться от тех, кто не способен служить в моей любимой морской пехоте. Вам это понятно, мрази?

Пара-тройка из нас бормочут:

— Так точно, сэр.

— Не слышу, дамочки.

— Так точно, сэр.

— Все равно не слышу вас, дамочки. ОРАТЬ ТАК, КАК ПОЛОЖЕНО МУЖИКУ С ЯЙЦАМИ.

— ЕСТЬ, СЭР!

— ТАК ТОЧНО, СЭР!

— ЗАЕБАЛИ! УПОР ЛЕЖА - ПРИНЯТЬ!

Валимся на горячую землю.

— Резвости не вижу, гниды! Слушать всем. Мотивацию я вам обеспечу. Чувства боевого товарищества у вас нет. Его я вам тоже обеспечу. Традиций вы не знаете. Традиции я вам преподам. И покажу, как жить, дабы быть их достойным. Сержант Герхайм расхаживает по плацу вытянувшись в струну, руки на бедрах.

— ВСТАТЬ!

Обливаясь потом, поднимаемся. Колени содраны, в ладони впились песчинки.

Сержант Герхайм говорит трем младшим инструкторам:

— Что за жалкий сброд!

Затем поворачивается к нам:

— Гандоны тупорылые! Скорости не вижу. Упали все!

Раз.

Два.

Раз.

Два.

— Резче!

Раз.

Сержант Герхайм переступает через тела, наступает ногами на пальцы, пинает по ребрам ботинками.

— Господи Иисусе! Ты, гнида, сопишь и кряхтишь, прям как твоя мамаша, когда твой старикан ей в первый раз впердолил.

Больно.

— ВСТАТЬ! ВСТАТЬ!

Два. Все мышцы уже болят.

Гомер остается лежать на горячем бетоне.

Сержант Герхайм танцующей походкой подходит к нему, глядит сверху вниз, сдвигает головной убор на лысый затылок.

— Давай, гандон, делай!

Гомер поднимается на одно колено, медлит, затем встает, тяжело втягивая и выпуская воздух. Ухмыляется.

Сержант Герхайм бьет Гомера в кадык - изо всей силы. Здоровенный кулак сержанта с силой опускается на грудь Гомера. Потом бьет в живот. Гомер скрючивается от боли. «ПЯТКИ ВМЕСТЕ, НОСКИ ВРОЗЬ! СМИРНО!» Сержант Герхайм бьет Гомера по лицу тыльной стороной ладони.

Кровь.

Губы его разбиты, рот в крови, но Гомер лишь пожимает плечами и продолжает ухмыляться, будто сержант Герхайм только что вручил ему подарок на днюху.

Все первые четыре недели обучения Гомер не перестает лыбиться, хотя и достается ему - мало не покажется.

Избиения, как нам быстро становится ясно - обычный пункт распорядка дня на Пэррис-Айленде. И это не та херня, которую показывают всяким гражданским в голливудском кино. Сержант Герхайм и три его младших инструктора безжалостно отвешивают удары нам по лицу, в грудь, живот и по спине. Кулаками. Или ботинками - тогда они пинают нас по заднице, почкам, ребрам.

Тем не менее, несмотря на то что Гомера мудохают до усрачки по тщательно выверенному распорядку, все равно не получается выучить его так, как других рекрутов во взводе 30-92. Помню, в школе нас учили на психологии, что дрессировке поддаются рыбы, тараканы и даже простейшие одноклеточные организмы.

Но на Гомера это не распространяется.

Гомер старается изо всех сил, усерднее всех нас.

Но как надо у него ничего не выходит.

Весь день Гомер лажает, но никому никогда не жалуется.

А ночью, когда все во взводе спят на двухъярусных железных шконках - Гомер начинает плакать.

Шепчу ему, чтоб замолчал. Он затихает.

Рекрутам запрещается оставаться наедине с самим собой.

В первый день пятой недели нехило получаю от сержанта Герхайма.

— Веришь ли ты в Деву Марию?

— НИКАК НЕТ, СЭР!

Вопрос явно с подлянкой. Что ни скажешь - все не так, а откажешься от своих слов - сержант Герхайм еще больше навешает.

Сержант Герхайм резко бьет локтем прямо в солнечное сплетение.

— Ах ты, говнюк,- говорит он, и будто ставит точку ударом. Стою по стойке «смирно», пятки вместе, взгляд перед собой, держусь не застонать, стараюсь не выдать боли.

— Ты, гандон и меня от тебя уже тошнит, болтливый ебанат. Или ты сейчас же во всеуслышанье заявишь, что исполнен любви к Деве Марии, или тебе придет пизда.

Лицо сержанта Герхайма - в дюйме от моего левого уха.

— НА СЕРЕДИНУ, РАВНЯЙСЬ! - И слюна из его рта летит мне на лицо.- Ты ведь любишь Деву Марию, рядовой Шутник, так ведь? Отвечай!

— СЭР, НИКАК НЕТ, СЭР!

Я знаю, что сейчас он прикажет