Венецианские куртизанки - Мюриель Романа
Колиньи
Колиньи брел по подземному лабиринту за тощим парнем в линялой шляпе, державшим в вытянутой руке тусклый фонарь. Он с трудом узнавал в своем проводнике ребенка, которому случайно спас жизнь много лет тому назад. Тогда тот сопровождал слепую торговку колдовскими амулетами, которую чуть было не ограбили разбойники.
Колиньи в удивлении замер на месте при виде пещеры, разрисованной грубыми изображениями животных рядом с загадочными отпечатками ладоней. На полу пещеры были небрежно расставлены кругами горящие свечи и мерцающие кристаллы. В этом подземелье нашли убежище цыгане, и никто, кроме них, не осмеливался сюда соваться. Целью Колиньи было поскорее найти ответ на мучивший его вопрос.
Парень подвел его к дверце в скале, открывшейся словно сама собой при их приближении. Колиньи протиснулся в нее один.
Его встретил калейдоскоп ослепительных красок. Стены были увешаны переливающимися тканями, с потолка свисали гирлянды засушенных цветов, создавая волшебный полог. Над резным деревянным сундуком танцевали поблескивавшие светлячки.
Женщина с длинной шеей и ярко накрашенными губами что-то гнусавила на незнакомом наречии, сидя на подобии широкого трона со спинкой, напоминающей формой и пестротой распушенный павлиний хвост. Ее черные с проседью волосы были подняты наверх, на уши свисали завитки.
Колдунья умолкла и подняла глаза. При виде ее бельм Колиньи вздрогнул. Он и забыл, как сильно его впечатлил ее облик в первый раз.
Сейчас его внимание привлек шарф волшебницы. Удивление сменилось ледяной оторопью, когда шарф медленно пополз. Сердце замерло у него в груди, взгляд прирос с этой невидали. Шарф, изящно обвивший шею хозяйки, уставился на Колиньи золотистыми глазами. Змея!
Такой длинной рептилии он еще не видывал. Он стал машинально искать свою шпагу, а потом вспомнил, что оставил ее перед входом в логово колдуньи.
– Подойди, мессир, тебе нечего бояться, он не кусается, только душит, – прошелестела она с улыбкой.
Внимательно следя за каждым движением рептилии, Колиньи послушался, приблизился мелкими шажками и сел. Змея обвила руку женщины и замерла, давая адмиралу время прийти в себя.
– Надеюсь, ты меня помнишь, Козима. Знаю, тебе ведомы потаенные тайны, а слепота позволяет видеть то, о чем зрячие даже не догадываются.
– Да, сеньор, у тебя хорошая память.
– Я ищу одну женщину, она прислала мне вот это. – И Колиньи положил на колени слепой письмо.
Язык змеи коснулся щеки колдуньи, та расхохоталась, так что туловище змеи заколыхалось у нее на плечах.
– Кто она?
– Это не имеет значения
– Мне судить, имеет или нет, – отрезала она.
Колиньи, поставленный на место, посмотрел на змею, а потом ответил:
– Под письмом подпись: Мадлен де Л’Этуаль.
Слепая подняла голову на его голос, ее глаза уставились в пустоту. Она взяла листок, понюхала, медленно развернула, поднесла к глазам, как будто могла прочесть.
– Это копия. Найти Мадлен де Л’Этуаль я не смогу, но мне под силу указать место, где находится та, у кого ты похитил это письмо.
Колиньи сморгнул.
– Мне все равно, я знаю, что она придворная, – промолвил он, махнув рукой.
– Ошибаешься.
Козима щелкнула пальцами, и из-за ее кресла вышла большая черная собака. Колиньи замер и призвал себя к спокойствию. Слепая выронила письмо, ее собака с рычанием его обнюхала. Колдунья подобрала письмо и невразумительно забормотала, складывая и снова расправляя его. Потом она уверенно поднялась, змея воспользовалась этим, чтобы обвиться вокруг широкой спинки кресла. Козима взяла оловянную чашу и насыпала туда сушеной травы, потом встала перед круглым столиком на одной ножке, зажгла черную свечу и положила письмо Колиньи на кольцо из камней. Медленно водя ладонью над колеблющимся пламенем, она опять стала произносить колдовские заклинания на тарабарском наречии.
В конце концов письмо загорелось от пламени свечи. Колиньи пошевелился было, но собачье рычание заставило его опять застыть. Из завитков дыма составилось подобие пейзажа. Нет, то был, без сомнения, плод его воображения.
– Вижу, вижу ее, – хрипло заговорила Козима. – Вокруг нее… книги и пергаменты. Вижу мост, каналы, гондолы… Это Венеция. А еще я вижу…
Не обращая внимания на пламя, уже лижущее ей пальцы, она дождалась, пока от листка бумаги останется лишь горка пепла. В пещере повисла гнетущая тишина. Козима подняла голову, как будто могла видеть Колиньи своими незрячими глазами.
– Ты солгал мне, ты ищешь не женщину, а мужчину.
Впечатленный ее проницательностью, адмирал остался сидеть с разинутым ртом. Потом, опомнившись, он грозно привстал.
– Тебя не касаются наши дела. Скажи мне, где этот мужчина, раз ты так хорошо видишь! – повысил он голос.
– Этот мужчина – воин, его окружает могучая энергия, она – его защита. Мне до него не дотянуться.
Раздосадованный Колиньи снова сел.
– Но я знаю, как найти ту, кого ты считал придворной. Она тоже его ищет. Чувствую между ними силу. Она приведет тебя к нему.
– Где она? Говори!
Козима жестом поманила свою собаку и что-то прошептала ей на ухо. Животное стало обнюхивать Колиньи, поглядывая на него с недоверием. Наконец, оно улеглось у ног хозяйки, храня устрашающий вид.
– Чтобы найти ее, тебе понадобится собака, мессир.
Колиньи достал кошелек и бросил его колдунье, та поймала его на лету.
– Это плата за пса, он будет сопровождать мой отряд.
Слепая пощупала монеты и присвистнула.
– Этот пес никогда не покидает свою хозяйку, мессир, – молвила она с улыбкой.
Адмирал достал второй кошелек.
– Вот плата хозяйке пса. Коли так, за моими людьми последуете вы оба.
– Нет, мессир, твои люди последуют за мной и станут выполнять мои приказы, не задавая вопросов. Таково единственное условие, на котором я соглашаюсь тебе помочь.
Брантом
«Я напишу, сколько смогу, а когда не смогу больше, то отдам мое перо дьяволу…»
– Чем вы здесь занимаетесь, друг мой? Полагаете, сейчас время сочинять стихи для какой-то из ваших возлюбленных?
Брантом так увлекся, что не услышал, как в его покои – две монастырские кельи под самой крышей – вошла синьора Франко. Она хлопнула в ладоши.
– Живо возвращайтесь на ваш пост, вас ждут внизу, сейчас явятся клиенты!
И она вышла, закрыв за собой дверь.
Брантом опять уселся, надеясь дописать фразу. Ему не хотелось прерываться на упоминании дьявола. Дверь опять распахнулась, и он подпрыгнул от неожиданности.
– Поспешите, Брантом! – приказала синьора Франко.
Он с неохотой встал. Ему не нравилось оставлять дело недоделанным, особенно когда его к этому принуждали. Вешая на пояс шпагу, он с огорчением заметил чернильное пятно, расплывшееся на заглавии, которым он был особенно горд: «Рассуждение о
