Ведьма - Янис Маулиньш
— Врача не вызвал? — спросила Венда.
— Нет.
— Что у тебя болит?
— Немного голова.
— Как позвонить в поликлинику?
Валдис собрался было сказать, что в жизни своей ни разу не вызывал врача на дом, но вовремя одернул себя.
— Я уже не помню.
— Екаб знает? — спросила Венда. Она была полна решимости действовать.
— У Екаба другая поликлиника.
Венда позвонила к себе на работу. Потом в поликлинику.
— Свет тебе не мешает? — спросила она.
— Мешает, — сказал он.
Огонь погас. В печи потрескивали дрова. Венда возилась у плиты, затем вошла, вылила остатки компота в стакан.
— Чего бы ты поел?
— Дай чайную ложку соли, — попросил он.
Не выразив удивления, она выполнила просьбу и молча смотрела, как Валдис лижет белый кристаллический порошок.
— Самое лучшее лекарство. — Он закрыл глаза. Венда улыбнулась и вышла. Почему-то захотелось плакать. Он положил ложку с оставшейся солью на столик и, закрыв глаза, несколько мгновений лежал спокойно. Сердце плакало, но глаза оставались сухими. Плакало от радости, плакало от горя — и причиной была Венда. Через некоторое время Венда принесла поджаренное, крепко посоленное мясо и оладьи.
Он попробовал и то, и другое, но к горлу подступила тошнота. Однако поел, и все обошлось. Вспомнил, что Венда работала двадцать четыре часа, и ночью между прочим тоже. Где же она ляжет? А пока он соображал, Венда расставила в кухне раскладушку. Из открытой печки шел приятный жар. Венда подбросила еще дров. Пахнуло смолой, будто кто-то прислал им привет от лесных далей.
— Мне сказали, врач придет только после часа, — заговорила Венда. — Я пока посплю.
— Ладно, — сухо отозвался Валдис. Он размышлял, как воспользоваться пустой бутылкой, чтобы Венда не застала его за этим занятием. Удивительно, но он все еще не мог освободиться от чувства стыдливости.
— Если тебе что-нибудь понадобится, позови, — сказала Венда, устраиваясь на скрипучей раскладушке. — Через двадцать минут позвонит будильник, я закрою печку и проветрю комнату. А ты спи и не волнуйся.
— Да, — откликнулся Валдис и сжал зубы.
Венда уже час была дома. Медленно, лениво занимался блеклый день. Валдис заметил это сквозь полуприкрытые веки, подумал: «Не умер, дотянул до нового дня». Однако радости от такого исхода не испытал. «Видно, дело серьезное, раз мне все безразлично». Ситуация его прежде всего интересовала как ученого, беспокойство о своей судьбе отодвинулось на второй план. Из кухни доносилось тяжелое дыхание Венды. Она крепко спала. Красивая, добрая, несчастная.
С первыми звуками будильника Венда встала и, пошатываясь со сна, подошла к печке, пощупала ее. Открыла окно. В комнату вполз серый, туманный декабрьский воздух.
— Тебе не холодно? — спросила она, заменив стоящую возле кровати бутылку на пустую.
Валдис затряс головой.
Венда закрыла окно, закрыла печь и снова вышла в кухню. Легла. Валдис заснуть не мог. Он пребывал в каком-то странном полудремотном состоянии. Глаза закрыты, в голове хаос, тело ощущало как себя, так и окружающее, но все сквозь какую-то серую мягкую пленку, теплую и нечистую. В минуты пробуждения не хотелось двигаться, он не пытался даже шевельнуть рукой, чтобы посмотреть на часы.
Когда прозвенел будильник, Венда заглянула в комнату и тихо спросила:
— Ты спишь?
Валдису не хотелось отвечать.
— Может быть, позвонить Екабу?
Он еле заметно помотал головой: нет.
Врач пришла к вечеру, когда начало уже смеркаться. Валдис слышал, как недовольным голосом она спросила у Венды:
— Это вы больная?
Венда молча открыла дверь в комнату. Валдис со страхом смотрел на докторшу, стараясь выглядеть бодрее. В его глазах врач был чужим человеком, гостем, женщиной.
— Надо ходить в поликлинику, — сказала женщина, взгромоздив портфель на стул. В голосе ее прозвучала враждебность. Валдис попытался объяснить, что дойти до поликлиники не мог, так как его била лихорадка, но на столь длинную речь не было сил.
— Что болит? — спросила врачиха. И поторопила: — Говорите!
— Немного болит голова. Ужасно холодно. Температура тридцать девять и пять.
— Когда началось? — спросила докторша, торопливо заполняя карточку.
— Вчера после обеда. Совсем нет сил. Этакая петрушка со мной впервые. То есть, не совсем, чтобы впервые, но год не болел.
— Покажите горло!
— Воды много. Пить хочется, — сбивчиво говорил Валдис, пытаясь сесть, чтобы показать врачу горло. Она с опасением посмотрела на больного.
— У вас понос?
— Нет.
— Ничего несвежего не ели?
— Как будто нет.
— Вы точно помните?
— Да нет, не ел.
Валдис знал, что врачи по ошибке могут направить здорового человека в дизентерийное отделение, вот там-то и можно заболеть по-настоящему.
— Температура?
— Сегодня утром сорок и одна, — сказала Венда.
Врачиха с недоверием посмотрела на нее и сочувственно покачала головой.
— Разденьтесь! — сказала она, очевидно, решив, что болезнь серьезная и положение опасное.
— Боюсь, — отказался Валдис. — Меня тут же начнет трясти.
— Поднимите рубашку! Ну и закутались! Где работаете?
— В институте органического синтеза…
— Больничный нужен?
— Да.
Она подсунула стетоскоп под свитер и рубашку. Как ни странно, озноба он не вызвал. Потом она оттянула нижние веки, пощупала за ушами.
— Зрение не нарушено?
— Нет. Но свет мешает.
Врач села и снова принялась писать. Валдис думал, что обследование только началось. Ведь он не сказал еще, как моментами бывает плохо, как страшится озноба, какое чувство безнадежности испытал он ночью. А врачиха знай себе что-то торопливо записывала, пока у больного не сложилось впечатление, что она все прекрасно знает, все от начала до конца, ибо поняла все с полуслова, как доктор Суна, а значит и нет смысла говорить, ведь в конце концов ничего серьезного сообщить он не мог. На плохой сон, на дурные мысли жалуется всякий, у кого нервы послабее.
— Желудок в порядке?
— Да.
Она закончила писать, протянула Венде рецепты и листок нетрудоспособности со словами:
— Послезавтра я буду.
Когда врач ушла, Венда оделась и пошла в аптеку. Валдис подумал о витамине С, но безразличия преодолеть не смог. В конце концов врач о витаминах и не заговорила. Неужели он знает больше врача? Барьер специализации. Врачующей была сама возможность переложить заботы на другого. Он даже не осознал, что исчезла его обычная предприимчивость, способность принимать решения.
Венда вернулась очень быстро. Запыхавшаяся,
