Ведьма - Янис Маулиньш

Валдис взял таблетки олететрина. Блестящие, гладкие. Сульфадиметоксин не имел вкуса. Запил водой.

— Лучше от них не станет. Откуда у меня микробы? А ты что думаешь?

Венда смотрела на него огромными испуганными глазами. Валдис продолжал:

— Екаб говорит, что при гриппе антибиотики надо глотать не раньше, чем на третий день. Когда падает температура и активизируются разные кокки…

— Зачем же ты выпил? — спросила Венда.

— Екаб не врач.

Венда смешалась. Валдис слабо улыбнулся.

— Подчиняться гораздо проще. Я больше не верю себе, в безошибочность своих суждений. В голове все смешалось.

Вечером Венда позвонила Екабу, но не застала дома. Лекарства, по всей видимости, ухудшили состояние больного. Усилилась головная боль, дышать стало труднее. Казалось, жизнь держится на тонюсенькой стальной проволочке, которая вибрирует все сильнее и сильнее. Мысль о смерти стала неотвязной. Сегодня он умрет. Тросик порвется, и наступит наконец покой. Пусть даже внушающий ужас, но покой.

Врач рекомендовала принять таблетки и на ночь, но Венда не дала. А больной не попросил. Он уже не воспринимал окружающее, сосредоточился на себе, из последних сил боролся за свою жизнь.

В комнате было жарко. Венда спала на кухне под одной простыней. А Валдис под тремя одеялами мерз.

Ночью у него случился странный приступ страха. Казалось, если он еще на секунду останется в горизонтальном положении, смерть наступит неизбежно. Он сунул подушку в угол, оперся на нее спиной и сидя задремал. Все тело налилось свинцовой тяжестью, и избавиться от нее не было никакой надежды. Однако в такой позе ему стало немного легче, страх смерти отступил, дышать стало легче. И он уснул. Проснулся от удара по лбу. Оказалось, он неудачно повернулся и головой ударился об острый угол дивана. «Хорошо, что не носом, а то пошла бы кровь, пришлось бы будить Венду», — обрадованно подумал он и решил устроиться основательнее. Подтолкнул под себя одеяла, положил подушку в самый угол, ноги вытянул поперек. Но только заснул, опять свалился. На сей раз ударился обо что-то мягкое, поэтому пробуждение не было таким неожиданным. Страх перед падением не давал уснуть, а сон, плотный, липкий, как сахарный сироп, накатывал на него и не отпускал.

Еще несколько раз он падал и снова засыпал сидя.

Утром температура поднялась до сорока с половиной градусов. Вечером было сорок один и одна.

— У нас нет второго градусника? — спросил он.

Венда удивленно посмотрела на него. Валдис молчал. Он собрался пошутить, мол, один термометр вот-вот переполнится, может, и другой наполнится до половины, но мысль тут же исчезла. Венда уже отметила, что Валдис забывает, о чем хотел сказать, мысль ускользает от него. Это ее напугало, хотя она все время успокаивала себя.

Она созвонилась с Екабом и Роландом. Вечером пришел другой врач: высокий симпатичный мужчина, очень внимательный. Говорил сначала с Вендой — долго и терпеливо расспрашивал ее.

— Судя по всему, это не отравление, — решил он. — Диэнцефальный синдром. Нет ли диабета?

— Нет, — Венда затрясла головой.

— Хорошо, что не давали лекарств, — сказал он.

Потом осмотрел Валдиса. Пощупал руки, долго щупал глаза.

— Трудно было лежать в горизонтальном положении?

Валдис кивнул.

— Это естественно. Тут вы достойны похвалы. Легкие забиты продуктами распада, хотя причина болезни не в них. В лежачей позе могли возникнуть роковые симптомы.

— Что это за болезнь? — спросил Валдис.

— Вы ученый?

— Да.

— У этого заболевания могут быть сотни, а то и больше причин. Явное нарушение системы регуляции. Что явилось раздражителем, пока сказать трудно. Вы страдаете аллергией?

— Думаю, нет.

— Не работали с каким-нибудь подозрительным химическим веществом?

— Кажется, нет.

— Не ездили в командировку?

— Нет.

— Не гладили, не общались с животными, птицами?

— Нет.

— А какие-нибудь симптомы заболевания были? Неделю, две назад?

— Да! Как-то закружилась голова. Неделю назад.

— Вы, вероятно, интенсивно работали?

— Да.

— Я введу вам успокоительный антигистаминный препарат. Вам, как химику-органику, должны быть известны последствия снижения уровня гистамина в организме.

— Я этого не знаю.

— Предполагают, что антигистаминные препараты повышают уровень интерферона, а значит и число антител. Температура должна понизиться. Долго жить с такой температурой рискованно.

— Достаточно одного укола?

— Полагаю, что достаточно. Тут настоящий коктейль. И для сердца. И аскорбиновая кислота…

— Скажите, если бы я сразу принял большую дозу аскорбиновой кислоты, болезнь прошла бы?

— Вполне возможно. Через несколько минут попробуйте раздеться!

— Не верится, что удастся.

— Это необходимо!

Через полчаса Валдис побывал в кухне и вернулся назад. Прохлада не приносила чувства удовольствия, но и не вызвала озноба. Но сил никаких не было. Он двигался медленно и осторожно.

ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ

На третий день зашел Екаб. Больной сам открыл дверь. Он только что проводил врача, который выслушал его, измерил давление, взял на анализ кровь, мочу и слюну. Валдис безучастно выполнял все требования, Цичему не удивляясь, ничего не спрашивая, хотя чувствовал себя несколько лучше. Мысль работала четко. Только ходил он с опаской, двигался медленно и характер до неузнаваемости изменился. От прежней живости, горячности, которая так привлекала Екаба, не осталось и следа. На лице лежала печать обреченности. Иначе нельзя было определить выражение лица Валдиса. Оно стало сухим, как бы обнажилось, кожа стянулась, усохла, стала прозрачной, как пергамент.

Венда стыдливо прятала от Екаба глаза. В квартире стоял запах железных опилок. Екаб затеял с другом неторопливый разговор, а сам в это время лихорадочно перебирал вещества, которые могли «пахнуть железом». Он где-то читал, чем объясняется этот своеобразный запах, однако память не выдавала нужной информации.

Екаб пробыл у Валдиса почти час. Друг был еще не настолько здоров, чтобы беседовать на серьезные темы, особенно те, которые касались его болезни и несчастья Венды. Зато Екаб сознавал, что наступил решающий момент, пора готовить Валдиса к мысли о расставании с Вендой. К сожалению, говорить об этом пока было нельзя. Зато молчать можно. И молчание сделало свое дело. Валдис испытал чувство отчужденности, возросшее чувство одиночества.

Перед глазами Екаба возник вдруг институтский электронный микроскоп с мелькающей яркой точкой света на маленьком экране, он даже услышал его тихое равномерное гудение. На прошлой неделе он сам проверил образцы клеток крови и кожи Венды. Образцы были взяты в больнице по его просьбе. Заложенные в фиксатор образцы он собственноручно промывал фосфатным буфером, фиксировал тетраоксидом осмия, снова помещал в фосфатный буфер, затем добивался контрастности, действуя на них смесью у ранил ацетата и воды, постепенно обезвоживал и наконец высушивал в абсолютном ацетате. Шли дни, часы, минуты. Прервать процесс было нельзя. В клетке крови,