Ведьма - Янис Маулиньш
Одно только воспоминание о бесконечном и пока что бесплодном сидении перед экраном микроскопа вызвало в глазах чувство жжения, и Екаб потер глаза.
Зрительные нервы были перевозбуждены, и даже ночью, во сне перед глазами непрерывным потоком проплывали похожие друг на друга, закрепленные в эпоксидной смоле, нарезанные зеркальными ножами в ультратоме, контрастированные титратом свинца прозрачные срезы клеток и их частиц толщиной в 550 ангстрем. Во сне они были не черно-белыми, что соответствовало бы истине, а ярко-желтыми, какими становились при диффузном свете под бинокулярной лупой.
Через некоторое, довольно длительное время Екаб понял всю бесплодность задуманного. Он обнаружил некие подозрительные клетки, некие своеобразные соединения, которые в конечном итоге ничего нового не дали. Электронный микроскоп считался одним из лучших в стране. Работать на нем приезжали даже ученые из Москвы, однако и они не смогли помочь. Все, что при чтении научно-популярных статей и книг представало ясным, досконально изученным, на деле оказывалось обычно утверждением, сделанным на основе целого комплекса косвенных доказательств, и вторично открыть то же самое было проблематично.
Екаб был убежден, что Валдис более или менее представляет себе всю сложность исследований и только личная заинтересованность мешает ему быть объективным.
С электронным микроскопом работал и молодой физик, занимавшийся вопросами адгезии металлов (меди, свинца, железа и кобальта). Они работали, сменяя друг друга, чтобы дать отдых глазам. Екаб завидовал физику. Задача перед ним ясная, можно даже сказать простая. А ему, Екабу Меллезеру, предстоит найти иглу в десяти стогах сена, не зная ни формы этой иголки, ни ее цвета. Более того, он вообще не знал, есть ли эта иголка в стоге сена или нет.
Екаб стал вспоминать, каким был Валдис до вспышки болезни. Кажется, уже тогда появились отклонения в психике. Как-то утром он позвонил Екабу. Голос друга был как обычно твердым и ясным, однако на редкость бесстрастным.
— Ты не придешь к нам на собрание? — спросил Екаб.
— О чем пойдет речь?
— О плазмидах.
— А что это?
— Придешь, узнаешь.
— Это имеет отношение к феномену Венды?
— Очень возможно.
Валдис пришел, как сказал сам, в надежде встретить доктора Суну, но, к сожалению, Суна на собрание не явился. Валдис уже собирался уходить, когда двери вдруг закрылись и погас свет. Собрание проходило в одной из аудиторий биологического факультета при зашторенных окнах — должны были показывать диапозитивы. Доклад делала кандидат биологических наук, жена известного в республике специалиста по магнитогидродинамике.
Из сказанного ею Валдис усвоил, что микробиологи всего мира в настоящее время заняты изучением плаз-мидов — генетических элементов, существующих в клетках и в межклеточном пространстве в автономном состоянии, что плазмиды часто изменяют свойства клеток, в которых существуют. Влияние этих факторов наследственности, размером меньше вируса, на организм очень существенно. Плазмиды проникают в клетку, используя обычные пути обмена веществ, передаются при соприкосновении, через слюну и так далее.
К концу доклада Валдис стал неожиданно убеждать Екаба: он уверен в том, что феномен Венды объясняется наличием в клетках ее организма плазмидов. Очевидно, этот вывод его окрылил. Плазмиды проявляли довольно высокую чувствительность к некоторым химическим веществам, другими словами, от них можно было избавиться. Екабу, который позволил себе усомниться, он ответил таким непререкаемым, не терпящим возражений тоном, который раньше за ним не водился. Екаб попытался переключить внимание друга на проблему в целом.
— А если окажется, что плазмиды, опасные для других, для организма Венды — вопрос жизни или смерти?
Валдис помрачнел.
Да, все чрезвычайно запуталось. Беда все-таки настигла их.
После ухода Екаба, то есть на третий день болезни, к вечеру, Валдис почувствовал прилив сил. Тяжесть исчезла. Вернулась острота восприятия, четкость мысли. Однако эта, как бы наверстывающая упущенное, умственная деятельность не приносила радости и чувства удовлетворения, как бывало раньше. Ощущение было такое, словно в голове со звоном и хрустом ломается тонкое стекло. Венды не было дома — ушла то ли в поликлинику, то ли по каким-то другим делам. Валдис лег, подложив руки под голову, и уставился в потолок. В поле его зрения появилась моль — серая, крохотная, дрожащая. В полете моли была какая-то суетливость, нервозность. Крылышки насекомого были покрыты серовато-маслянистым налетом. Постой, постой! Откуда моль? В квартире никогда не было моли, ни разу не видел. А вот в доме Венды летала. Венда рассказывала, что от моли помогает багульник, вот почему от ее одежды так пахнет. Может быть, моль из их дома является носительницей обыкновенного стафилококка, в клетках которого имеются плазмиды, и размножаются они, скажем, в чешуйках, покрывающих крылышки. Чешуйки осыпаются, их вдыхают находящиеся в помещении люди и болезнь проявляется нежданно-негаданно. «Да, да, виновата моль!» — возликовал Валдис. В голове лопался и тоненько звенел хрупкий стеклянный сосуд.
Больной встал, попытался поймать серого мотылька, однако тот, выписывая в полете немыслимые хитроумные зигзаги, спрятался за шкафом. Валдис стал отодвигать шкаф, но моль улетела дальше, нервно дрожа крылышками и как бы спотыкаясь. Валдис схватил стул, чтобы встать повыше, но насекомое спряталось и больше не появлялось.
Пришел врач. Измерил давление, послушал легкие. Взял кровь на анализ, велел собрать в бутылку слюну. Валдис тупо выполнил все требования, не поинтересовавшись даже, с какой целью все это нужно.
Проводив врача, Валдис сел за стол и принялся листать журналы: «Чувство одиночества и безнадежности могут стать причиной стресса, который в свою очередь увеличивает в крови уровень гормона адреналина, 17-гидрокортикостероида, а гормоны, как известно, могут быть фактором, вызывающим рак» — «Опасные гормональные сдвиги, вызванные состоянием безнадежности и безысходности, наблюдались у людей во время второй мировой войны. Среди тех, кто включался в активную борьбу, отклонения исчезли, показатели заметно улучшились». — «Установлено, что стрессовое состояние разрушающе действует на тимус — главный секреторный орган иммунной системы».
Внезапно он швырнул толстый журнал, метя в шкаф. Журнал был библиотечный, но это его не остановило. Надо было избавиться от стресса.
Потревоженный шумом падающей книги, в воздухе снова затанцевал бледно-серый мотылек. «А что если причиной является какой-то фермент, а не плазмида, — угрюмо подумал Валдис. — Разве такой вариант невозможен? В органическом мире все возможно. Совсем недавно ничего
