Ведьма - Янис Маулиньш

Янис Маулиньш Ведьма

Janis Mauliijs

RAGANA

Выражаю благодарность сотрудникам институтов микробиологии и органического синтеза за помощь и предоставленные материалы

Автор

НА СВАДЬБЕ БУДЕТ МОЛОДАЯ ВЕДЬМА

Дела в лаборатории у Валдиса Дзениса зашли, как говорится, в тупик. Три промежуточных продукта подвергались кристаллизации, четвертый он только что поставил на дополнительную сушку в эксикатор, а сам занялся подготовкой новой смеси. Конечно, если серьезно, действия эти были лишены здравого смысла, так как могли стать причиной новых ошибок, повлечь за собой самые разные неожиданности, а то и вовсе застопорить дело. Но поскольку в главном до сих пор Валдису везло, он не побоялся рискнуть. Реакцию он придумал три, вернее, два дня назад — на рассвете. Проснулся часа в два ночи от грохота за стеной — домой явился гражданский муж соседки Николай. Заснуть не удавалось, и он принялся размышлять над своими пептидами. Мелькнула мысль — разделить третьи соединения по их устойчивости к высокой температуре и солям. Жизнь, существовавшая на планете, и не подозревала о всех мыслимых и немыслимых тайнах химии, а химикам, в свою очередь, была известна лишь ничтожнейшая часть тайн живой жизни. Валдис вспомнил вычитанное где-то о мельчайших организмах, способных размножаться при температуре плюс 70–80 градусов. Не другой ли у них белок — своеобразный аналог, обладающий совершенно иной теплоемкостью? Этого он не знал, поскольку, как всякого дельного специалиста, его интересовал прежде всего собственный предмет — группа пептидов. Уже о цепочке из ста аминокислот, не говоря о более громоздких белковых соединениях, он не смог бы сказать ничего конкретного. Да это было и невозможно в эпоху научно-информационного взрыва. Тот, кто пытается проявить интерес к смежным дисциплинам, непременно упускает часть информации, касающейся непосредственно его предмета. Штангист добивается высоких результатов только в том случае, если не пытается еще бить рекорды по прыжкам в высоту. Специализация. Да, специализация — этот мрачный бог узкого фанатизма — оказывается вездесущей.

Ярко светило майское солнце. На коричневом вытяжном шкафу чуть слышно тикал синхроробот — так химики нарекли старинный настольный хронометр с блестящим звоночком-колокольчиком. Валдис поставил штатив с круглой колбой на полку, потянулся, зевнул. Было ему двадцать семь лет, энергия била через край, и все свои силы Валдис мечтал посвятить науке — химии органического синтеза, которая, к сожалению, делилась на тысячи более мелких подотраслей, каждая из которых буквально пожирала мозговые усилия десятков и сотен ученых. Валдис понимал: эта, требующая чертовской аккуратности, порой капризная и в некотором роде даже отупляющая работа потребует от него полной самоотдачи. Среди прочего в какой-то мере придется отказаться от чтения литературы, от театра и вообще от многого. Ему не стыдно было в этом признаться, хотя в душе чувство неловкости он испытывал. Конечно, понятно, что один человек охватить все не может. И все-таки неприятно сознавать, что на заводе первоклассный токарь получает намного больше, чем он, младший научный сотрудник без степени, да еще у того остается масса времени на театр, на выставки и прочее. Вот Эджус хотя бы, сантехник, живший по соседству, знал о новинках в кибернетике гораздо больше его, а Виктор, никудышный, можно сказать, журналист, был намного подробнее информирован о ремантадине — созданном рижанами противогриппозном препарате, чем он, Валдис Дзенис, сотрудник этого института.

Подобные мысли одолевали Валдиса в последнее время все чаще и чаще. На основе проделанных экспериментов он вполне уже мог бы написать диссертацию на соискание степени кандидата химических наук. Или, как говорили в лаборатории, — остепениться. Имант, коллега по лаборатории, так тот просто проходу не давал: «Да лепи ты свои аналоги, и делу конец! Глядишь, на одну диссертацию будет больше».

К несчастью, именно эта самая «лепка» и претила Валдису. Даже обыкновенную журнальную статью он писал, можно сказать, из-под палки. Заведующему лабораторией не раз приходилось напоминать Валдису о необходимости публикаций, о том, что это нужно, чтобы где-то на другом краю света не изобретали то, что в Риге уже изобретено. Доходили сведения, что в мире совершены двукратные, трехкратные, а то и четырехкратные открытия. Кроме того, не менее важен был престиж лаборатории. Ведь публикация — это показатель интенсивности их работы.

— Ты похож на человека с лимоном во рту — проглотить страшно, выплюнуть жалко. — Имант говорил в своей обычной замедленной манере, тщательно подбирая слова.

— К черту! — ругнулся Валдис. — Я все-таки пока ее писать не буду.

Тут открылась дверь и вошла Лариса.

— Валдис, вас к телефону. Вы свободны? — В голосе Ларисы слышалось почтение и даже заботливая нежность.

Валдис утвердительно кивнул и неторопливо направился в комнату, где находился городской телефон. Он шел следом за Ларисой, глядя на ее ноги, которые сзади были особенно хороши.

Лариса оглянулась и с улыбкой сказала:

— Это Екаб.

— Хм, — недовольно хмыкнул Валдис: надо же, узнала голос его друга.

— Я уж думал, ты и сам растворился в аминокислоте, — пошутил Екаб, когда Валдис назвался. — В народе говорят, есть такое вещество, при помощи которого в ванне можно растворить человека и потом спустить его в канализацию. Это правда?

— Не знаю, не знаю, — ответил Валдис. — Ну, что хорошего скажешь?

— Так вот. Этот день, наконец, настал. Час пробил. Рубикон пройден. Одним словом, я женюсь. Что ты скажешь?

Валдис ответил не сразу. Екаб был почти на десять лет старше Валдиса, закоренелый холостяк, успел уже защитить кандидатскую по биологии. Именно он внушал Валдису, что научная работа несовместима с семейной жизнью, и доказывая свой постулат, Екаб подкреплял теорию примерами из жизни знаменитых людей, в том числе Ньютона и Канта.

— А ты знаешь, кто придет на мою свадьбу?

— Кто?

— Самая настоящая ведьма. Да еще красивая. С ума сойдешь. Может быть, и мать ее увидишь, и бабку.

— А кто еще?

— Тебя что, ведьма не интересует? Недавно говорил, что хотел бы на нее посмотреть.

— Это та, которую муж бросил?

— Да.

Недели две назад Екаб показал ему фотографию этой девушки. Вернее, на фотографии была изображена группа людей и среди них Вендига Силиня. Глаза, черты лица девушки, прическа и даже белый воротничок платья, да, даже белый воротничок излучали какую-то особую привлекательность.

— Ну, что скажешь? — прервал Екаб затянувшееся молчание.

— У меня тут эксперименты по плану. Все вечера да и выходные