Другой Холмс, или Великий сыщик глазами очевидцев. Начало - Евгений Бочковский
– Вы о мистере Уилсоне?
– Конечно. У него неплохой адвокат. Так что не будем спешить с выводами.
– Да. Вы правы, – закивал он, вновь погрустнев.
– Полагаю, разумнее всего было бы вам с Холмсом объединить претензии в коллективный иск к лицу, выступившему нанимателем. Но, доктор, думаю, вы и сами осознаете, как осложняет дело тот факт, что не обнаружено никаких документов, подтверждающих существование общества, на благо которого вы так самоотверженно трудились.
– Ну как же! А объявление в газете! Насчет вакансии.
– Кроме того, насколько мне известно, ваши трудовые отношения не были никак оформлены, верно? Вы подписывали договор или…
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул доктор Уотсон. – Мы полностью положились на честность мистера Росса. Что ж, будет трудно, но мы сделаем всё, чтобы отстоять справедливость.
– Непременно, – согласился я и пожелал ему удачи.
Глава двадцать восьмая, в которой Шерлок Холмс подтверждает свой высочайший профессионализм
Из дневника доктора Уотсона
Окончание записи от 20 сентября 1891 г.
Разбитый бессонной ночью и удрученный своей неспособностью остановиться на чем-то определенном, я проспал дольше обычного и заставил себя подняться только после того, как миссис Хадсон постучала в мою дверь с предложением подать чай ко мне в комнату.
– Холмс у себя? – спросил я.
– Нет, он спустился в гостиную по срочному делу, – ответила она. – Вам теперь придется привыкнуть к такой занятости, доктор.
– Что, снова заказ?
– Да.
– Давно?
– С четверть часа. Вы еще успеете послушать, если пожелаете присоединиться.
«Вот что отвлечет меня», – подумал я с благодарностью. Новое дело, новые обстоятельства – всё новое и, что важнее, чужое, а значит, в нем не найдется места печали. Главное, не принимать слишком близко к сердцу чьи-то трудности. Например, одиночество девушки, которой никак не удается выйти замуж. Так или иначе, мои заботы уже в прошлом. К чему же мне думать о них? Я так устал, извелся за эти дни, не пора ли оставить себя в покое?
Легкой походкой я сбежал по ступенькам в гостиную. В самом деле, семнадцать. Должен ли я ломать голову, как и когда Дойл сумел пересчитать их, если только что пообещал себе отпуск для ума и сердца? Мое настроение таково, что решительно всё хочется принимать не более чем за шутку. Пусть себе играется, я полон великодушия и готов простить ему его шалости.
Мысль еще следовала к своему концу, тогда как сам я достиг гостиной и занял последнее свободное место, бросив приветствие присутствующим на ходу и подумав с сожалением, что так нельзя, – настоящий наблюдательный взор рассмотрел бы всё до мельчайших подробностей еще на подходе, а я уже плюхнулся в кресло и потянулся за сигарой, а толком так и не поглядел в сторону клиента.
Точнее, клиентки. Когда мы встретились глазами, я понял, что передо мною Мэри Сазерлэнд. Лицо Холмса своими поджавшимися чертами подсказывало мне, к каким неудобствам привело мое появление без предупреждения. Если б я предупредил его, что намерен составить им компанию, он бы в ответ предостерег, что ни в коем случае этого не стоит делать. Возможно, он даже вопреки своему убеждению настойчиво попросил бы меня поспать еще пару часов.
Кто мог ожидать, что Мэри так серьезно отнесется к моему исчезновению? Она не послушала мать, которая после моего ухода пыталась убедить ее, что я – тот еще субъект, потому что сбежал и выставил ее, Мэри, посмешищем, и что мужчины в большинстве своем прохвосты. Ее вера в меня была такова, что она не сомневалась. Что-то случилось со мной, что-то ужасное. В самую последнюю очередь ее розыски можно было бы оправдать личной заинтересованностью. Ее ночь была не лучше моей, только я терзался за себя и не знал, как поступить, а она мучительно искала способ, как найти меня, помочь и вызволить из постигшей беды, и к утру придумала решение.
О Шерлоке Холмсе после выхода «Союза рыжих» не услышать в Лондоне было невозможно. Самый лучший сыщик. Естественно, она устремилась к нему, а не в полицию. Лестрейд может сколько угодно зеленеть от злости, что всякий нуждающийся в помощи между ними и нами выбирает второе, но сегодня я бы предпочел, чтобы кое-что перепало и на долю этого высокомерного завистника. И это самое кое-что – моя невеста, которая сейчас смотрела на меня так, будто грянувшее чудо превзошло своим невероятием самую слепую веру в сверхъестественное. Но ее шок длился считаные секунды. Она вскочила, готовая броситься сразу в обе стороны, мою и Холмса, – радоваться и благодарить.
– О Джон, ты жив! Какое счастье! Вы нашли его, мистер Холмс! Еще раньше, чем я успела к вам обратиться!
Мгновений бурного выражения радости Холмсу вполне хватило, чтобы освоиться и стряхнуть с себя оцепенение.
– Мой… м-м-м… метод помогает мне, мисс Сазерлэнд, приступить к решению проблемы в момент ее появления, то есть задолго до того, как мне сообщат о ней.
– Теперь я вижу, недаром вас называют гением! – с необычайной теплотой и почтительностью перед масштабом его ума и благородства произнесла Мэри, тогда как глаза ее продолжали смотреть на меня с весьма красноречивым выражением.
«Придется, видимо, жениться», – подумал я без радости или досады. Спокойно и равнодушно прослушал собственный вывод, что так поступить нужно, ибо так правильно. Иначе как с таким стыдом жить дальше?
Из прихожей донесся серебристый голос звонка, и миссис Хадсон вошла сообщить, что пришла наша клиентка. Да не одна, а с мужем. Никто не успел отреагировать. Миссис и мистер Уиндибенк вошли вместе в гостиную и, увидев свою дочь, остановились как вкопанные. Я вспомнил, что миссис Уиндибенк собиралась сегодня посетить нас, чтобы официально закрыть договор и внести причитающееся.
Я смотрел на нее. Она – на Холмса. Мгновенно поняв, зачем здесь Мэри, она уже больше не глядела на дочь, буквально впившись глазами в моего друга. Ее взгляд молил, требовал, угрожал и был исполнен ужаса – что угодно готова она была пообещать взамен молчания. Рядом с этой женщиной, холодной, но
