Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова

Вечером следующего дня я наконец-то уезжала с ордером! Оставив Вере ключи, попросила её подыскать квартирантов.

С надеждой на будущее

В 1991 году далеко за городом нарезали земельные участки под сады. В воскресные дни город пустел. Одноногие, хромые, с палочками, косые, учителя, врачи, артисты, инженеры, доценты, профессора – все устремлялись к своим «дачным» наделам. Уехать весной на электричке было проблематично. Машинист хрипел: «Дайте дверь закрыть – вода в Оби холодная, глубокая и со льдом ещё – купаться рано!» От горькой шутки смеялись, пытаясь в вагонных дверях протиснуться в салон. Если не удавалось, безнадёжно сползали на перрон. Часто, стоя на одной ноге, дышали в носы друг другу все 40–60 километров – кое-кто умудрялся даже досыпать.

Отученный от собственности, народ поверил, что спасение от нищеты и голода – в земле. Он ещё не знал, что земля закабалит и станет лишь иллюзией достатка. Вера, что земля накормит, исчезала по мере того, как дорожали железнодорожные билеты. Землю – иногда уже со строениями – бросали многие: «Себе в убыток». От окончательных разочарований удерживали существовавшие ещё кое-какие льготы на билеты – для реабилитированных, инвалидов и ветеранов труда.

Для Юриной семьи землю взял отец Ларисы, мне оставалось взять для Алиной. Попросила надел недалеко от правления, старого вагончика, и председатель выделил участок в восемь соток. Сват, отец Сергея, вывез на самосвале со старого нашего огородика на Новосиликатном кое-какие трубы, деревяшки, проволоку.

Освоение нового участка началось с большого костра из обильно растущей полыни. Тяжелее всего было выдолбать ямки под ягодники: плодородная земля – в глубину штыковой лопаты, за нею – спрессованная глина, что плохо поддавалась рукам.

Однажды в начале недели во второй половине дня решила я высадить грушу и сливу. Сошла с электрички – всё небо в зловещих тучах. Низко, будто в беспокойной очереди, напирали они друг на дружку. Изумлённо остановилась – 53 прожила, а такие клочья видела впервые. «Может, всё же переждать на «вокзале», что без окон и дверей?.. А вдруг до дождя успею?» – и заторопилась: ходьбы до «сада» не более пятнадцати-двадцати минут.

Сделала дренаж, высадила саженцы, но, едва закончила, сила ветра захлестнула и пролились первые капли. Поспешила из «сада» – успеть «на вокзал» до дождя, но за первыми каплями щедро сорвались другие. «Ждать электрички долго, одежду надо бы сохранить сухой!» – и ринулась к соседнему участку, на котором кое-как были сколочены доски под туалет. С крыши хлестал разорванный целлофан.

Я уже не успевала. Густая, тёмная стена дождя была рядом. Ещё надеясь успеть спрятать одежду в целлофан, поспешила раздеться наголо, но в это время холодная стена обрушилась на тело – я скрючилась, пряча у живота одежду. Ливень, обжигая, стучал по спине вперемежку с градом. Минут пять я продержалась, замёрзла, равнодушно разогнулась, медленно оделась и под шквальным дождём поплелась к «вокзалу».

Две женщины, прятавшиеся под крышей, заставили снять и выжать одежду. Мокрая, она чуть-чуть согрелась у тела. Электричка пришла лишь через два часа.

Непредсказуемость природы заставила подумать о крыше над головой. Самой построить землянку было не под силу, закупить лес не хватало денег: цены подскочили до тысяч – зарплату и пенсии выдавали в сотнях… Не регулярно.

На заводе у Бориса делали для садов миниатюрные домики, настоящие теремочки. В 20 тысяч, они были ценой всей жизни. К декабрю – времени, когда, благодаря инфляции, появилась бы возможность набрать нужную сумму, – домик можно было вывезти по ещё неглубокому снегу, и я усиленно делала на пирожках «бизнес». Но, не выдержав перенапряжения и недосыпаний, заболела.

В это время приехала из района по своим делам Вера. С её помощью я и поднялась. Медленно пошла её провожать. Мы сидели в купе и тихо разговаривали, а мимо с большими сумками шныряли женщины, предлагая мороженое.

– Ничего не производят, а деньги имеют большие, – заметила Вера, – вот чем промышлять надо.

– Может, попробовать?

– Почему бы и нет!

И я попробовала. Купила сумку-холодильник, наложила в неё первые 30 «эскимо» и пошла по вагонам. Преимущество этого «бизнеса» было очевидным. Менее трудоёмкий, он давал возможность высыпаться.

К этому времени в садоводстве образовался кооператив, что варил большие железные ёмкости под воду. Денег для дорогого бака – «золотого», шутили садоводы – уже хватало. Бак сварили прямо на участке, опрокинули на бок (воды ещё не было), так что в этом «домике» можно было прятаться теперь от непогоды. В проливной дождь я прекрасно однажды в нём выспалась, эхо града о железо не помешало. Проснулась – всё умыто, сияет солнышко, а я сухая.

Яркой звёздочкой в мечтах маячил домик, и к нему я шла, преодолевая усталость. После школьных занятий, не заходя домой, отправлялась к киоскам с мороженым – успеть закупиться. В морозильник холодильника (камеры не было) входило ровно шестьдесят – столько и покупала. В 23.00. торопилась к поезду. Возвращалась за полночь. Не считая деньги, замертво падала, чтобы утром подняться на работу или, если не было уроков, уехать в сад. По пути из сада покупала опять мороженое – к ночным поездам. И так каждый день – без выходных, без праздников: сад – огород – работа, работа – сад – огород.

В одну из суббот в серый дождливый сентябрьский день папа Лео и Борис поехали со мной, чтобы залить фундамент под домик. Весь день в плащах по измороси носили они по раскисшей земле вёдра с тяжёлым раствором.

– Зря ты на этот скворечник нацелилась, надо было сразу нормальный дом ставить, – глухим от усталости голосом произнёс Борис.

Папа Лео не согласился:

– Нормальный домик. Ей хватит.

– Вот именно – ей! А если Аля с Сергеем вернутся?

– Будет маленьким – другой построят, на первое время будет, где от непогоды укрыться.

На папу Лео было жалко смотреть: ноги от усталости заплетались. И, тем не менее, на отдых у бака он не присел.

– По дождичку залили – крепким будет фундамент, – оглянулся, уходя, Борис.

Незадолго до Нового года завод организовал доставку домика в сад, так что с весны появлялась у меня возможность оставаться даже на ночёвку. Летом папа Лео, Борис и Юра, окончивший к тому времени вуз, пристроили из привезённых досок летнюю кухню. Хозяйка «теремка», я чувствовала себя богатой.

Страна размежёвывалась. Презираемое когда-то слово «бизнес» было теперь у всех на слуху, оно вытеснило из лексикона знакомое и привычное ранее «спекулянт». Количество иностранных слов с каждым днём всё