История с продолжением - Патти Каллахан
Мама подошла к Пиппе, взяла ее за руки и заговорила:
– Филиппа, я мать Клары, бабушка Винни.
У Пиппы брови поползли на лоб и голова вскинулась так, словно ей сказали несусветную чушь. Она посмотрела на сына, на меня, на Винни.
– Изольда, я не понимаю.
– Я Бронвин Ньюкасл Фордхем.
– Та самая писательница? – спросила Пиппа тихо.
– Да.
– Так значит, ты не Изольда, троюродная сестра Каллума? – Пиппа выпустила руки матери, сделала шаг назад и выставила перед собой ладони, как бы отталкивая от себя правду. – Я помню день, когда ты приехала. Помню до мельчайших подробностей. Клонящееся к закату солнце. То, как ты смотрела на сад, точно уже влюбилась в это место. Как мои сыновья бежали к тебе так, словно давно уже знали. Я все это помню. Но это было… Ты не последняя из семьи Каллума?
Ничего не говоря в свое оправдание, мать только опустила голову. Я не отводила от нее глаз. Мне хотелось найти всех тех женщин, каких я напридумывала себе за прошедшие годы.
Мама собралась с силами.
– Я люблю тебя. И мальчиков. Ты моя лучшая подруга, и мне жаль, что так все вышло. Пиппа, выслушай меня, пожалуйста. Ничто в нашей дружбе или моей любви к Каллуму, Арчи, Чарли и тебе не было ложью.
– Ты дала мне ту книгу. На самом деле это была твоя книга. Ты…
– Да, я нашла ее в местном книжном и принесла тебе. Хотела, чтобы у тебя имелась частица меня, которой я не могла поделиться, частица правды, которую я не могла сказать.
– Господи… – Пиппа облокотилась на стену, чтобы не упасть. – Каллума нет. Ты – чужая.
Она пошатывалась, как будто небывалый ветер сбивал ее с ног, и вскинула ладонь, словно для того, чтобы смахнуть слезу.
Глава 49
Бронвин
Бронвин обвела взглядом дорогих ей людей, собранных в этой комнате чудесным стечением обстоятельств во времени и пространстве. Ей больше всего на свете хотелось каким-то образом преодолеть пропасть, отделяющую ее от них, убедить в своей любви, объяснить причины своего ухода, открыть тайны, которыми она оказалась опутана, сама себя приговорив к изгнанию.
Она стремилась к искуплению, но то была лишь иллюзия, и она отдавала себе отчет, что проявила трусость. Бронвин мало чего боялась, кроме комнат без окон, запертых дверей и медикаментов, и теперь ей предстояло подобрать слова, чтобы все объяснить.
И все, что требовалось сделать, – это начать.
Теперь наконец дочь была рядом, близ самого сердца Бронвин, сидела в теплой кухне ее коттеджа и ждала рассказа. А с ней вместе и малышка Винни, ее внучка.
Как сумеет Бронвин рассказать все о том, что было? Как изложить историю двадцати пяти лет, которую дочери полагалось узнать только после смерти матери? Они ждали. Ждали все. Пиппа и Чарли. Винни и Клара. И с нетерпением глядели на нее.
– Позвольте начать с Каллума.
– Да, пожалуйста, – тихо проговорила Пиппа.
Бронвин познакомилась с Каллумом в сентябре 1915 года, до появления Тимоти, до появления Клары. Это было в пору, когда листья подернулись золотом и медленно кружились в морозном воздухе, предвещавшем более холодную осень, чем обычно. После восьми вечера уже стемнело, и Бронвин сидела у пылающего костра на берегу озера Санапи, в тихом месте, где любила проводить вечера с отцом, пока тот не ушел от них к другой женщине. Языки пламени поднимались к небу, квакали лягушки, в восточной части горизонта поднималась луна. Друзья Бронвин ждали, когда появятся звезды: их никогда не переставало удивлять, насколько ярче кажутся они здесь, чем в Бостоне, где они все жили.
Бронвин и ее дружок были в ссоре и ругались из-за каждого сказанного слова. У них словно выработалась аллергия друг на друга. Дело в том, что в следующем месяце он уезжал в Нью-Йорк, получив престижную работу журналиста, и предложил Бронни поехать с ним, но та отказалась, так как не хотела туда ехать. По сути, у нее почти начиналась паника, стоило подумать о переезде. Быть может, причина отчасти крылась в ее отце, который сбежал в Нью-Йорк с новой женой, бросив мать и дочь. А может, она просто устала от своего бойфренда. Так или иначе, охлаждение между Бронвин и ее парнем достигло пика. Она злилась, что он давит на нее, и выпила слишком много виски, притом слишком быстро.
Их было шестеро, три пары, сбегавшие в течение минувшего года на природу каждые выходные, подальше от постылой работы. Они обсуждали между собой, как быть дальше, включая нелепые фантазии о жизни в лесах или о переезде в Лондон или Париж.
В то время Бронвин жила с матерью в убогой квартире и работала в «Бостон геральд». И отчаянно пыталась написать вторую книгу. Старания эти растянулись на годы, и все, включая ее мать, приходили к выводу, что Бронвин, скорее всего, останется автором единственного романа, написанного ею в двенадцать лет.
Пока они сидели вокруг костра, появилась группа замерзших путников. Они выступили из леса, как в сказке: четверо мужчин, включая Каллума, вышли на огонь, стесняясь признаться в том, что заблудились. Ошибочно прочитав карту, они на мили сбились с пути, безнадежно потерявшись в государственном лесном заповеднике горы Кирсардж. Друзья Бронвин приютили их, накормили бобами с сосисками по-венски, и большую часть ночи новые приятели смеялись и болтали; американцев забавлял британский и ирландский акцент новых знакомых.
Эти люди приехали из Нью-Йорка, где изучали экономику в Колумбийском университете. Студенты задумали поход к горе Монаднок с целью найти пещеру Пампелли, спрятанную глубоко в лесных массивах Нью-Гэмпшира. Вся эта затея обернулась безнадежным провалом.
Посреди ночи Брайан, бойфренд Бронвин, обвинил ее в заигрывании с одним из спутников Каллума, Уильямом. Пока все остальные спали, Брайан вышвырнул девушку из палатки, обвинив ее в том, что она предала его и его любовь, «строя глазки» Уильяму. Ирония заключалась в том, что Бронвин не знала, как строить глазки, даже если хотела бы этим заняться. Если честно, она даже не знала точно, который из них Уильям.
Каллум нашел ее лежащей в спальном мешке под звездами у затухающего костра. На следующее утро Каллум и Бронвин ушли до рассвета, и Бронвин вывела его из леса. С Брайаном она никогда больше не встречалась.
Рассказав большую часть истории, Бронвин посмотрела на Пиппу и взяла ее за руку.
– Тогда он
