Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
— Ваша Светлость, — начал он, и в его голосе появились нотки искреннего (или мастерски сыгранного) восхищения. — Я должен признаться. Я следил за Вашими действиями. После… эээ… некоторых событий в Вашем замке, — он тактично опустил «ванный инцидент», — многие ожидали краха. Распада. Но Вы! Вы — гений! Финансы в порядок привели! Армию подтянули! Идеи! Какие идеи! Этот Ваш… «День Роксаны»! Гениально! Освежает кровь, поднимает боевой дух! Наше королевство задыхается в тисках устаревших догм и лицемерной морали! А Вы — как глоток свежего ветра! Как дракон, прорывающийся сквозь толщу вековой плесени!
Он говорил страстно, жестикулируя. Мои рыцари переглядывались. Годфрик согласно кивал, попивая вино.
— А уж эта… Элиана фон Штормгард! — Отто яростно махнул рукой, будто отгоняя муху. — Ледяная карга! Воительница? Ха! Мужик в юбке! С комплексом богини! Ей бы косу да серп, а не меч! Она Вас не оценила? Ее потеря! Глупая баба! А Вы… — он привстал, опершись руками о стол, и его глаза загорелись фанатичным огнем, — … Вы — идеал современного правителя! Прагматичный! С чувством юмора! Не боитесь бросить вызов условностям! Я понял: будущее — за Вами! За Драконьей Кровью! За… за Роксаной! — Он чуть не сбился, но быстро восстановился.
Я сидел, слегка ошеломленный этим потоком лести. Это было… слишком. Слишком сладко. Слишком громко. Как будто он репетировал эту речь перед зеркалом. Или его кто-то научил. Моя драконья интуиция (или просто цинизм попаданца) тихо шептала: «Подвох».
— Вы льстите, барон, — сухо заметил я, отхлебывая вина.
— Ни капли! Искреннее восхищение! — парировал Отто. — И доказательством тому служит вот это! — Он ловким движением достал из-под стола свернутый в трубку пергамент с тяжелой печатью. Развернул его с театральным шуршанием и положил передо мной. — Официальный акт о моем безоговорочном вассалитете Вам, Ваша Светлость, и Дому фон Драконхейм! Мои земли, мой титул, мое воинство — отныне к Вашим услугам! Знамя Кракенфельда будет реять рядом с Драконьим! Мы прибудем по первому Вашему зову, куда угодно и когда угодно! Просто поставьте Вашу подпись и печать… и примите мою клятву!
Он смотрел на меня с таким ожиданием, как щенок на хозяина с куском мяса. Пергамент выглядел внушительно. Текст был написан четким почерком, условия стандартные для вассальной присяги: обязательство верности, военная помощь, выплата дани. Печать Отто — черный кракен — уже красовалась внизу. Оставалось только мое согласие.
Перо было тяжелым, как грех. Я уже почти поставил его к пергаменту, мысленно проклиная судьбу, лишившую меня эффектного подарка для Лиры в виде бароньей башки… как вдруг мир взорвался.
Снаружи — не лязг стали о сталь, а дикий, нечеловеческий ВОПЛЬ. Потом — грохот опрокидываемых котлов, треск ломающихся копий (или скамеек?) и… мяуканье. Не одно. Не два. А словно сотни разъяренных, перепуганных или просто очень громких кошек загнали в один мешок и начали его пинать. Хор кошачьих голосов, сливающийся в леденящий душу диссонанс.
— МЯЯЯУУУ! МРРРРААААА! КХХХСССС! ШШШШИИИ!
Я замер, перо застыло в миллиметре от пергамента. Отто вскочил, лицо побелело, клиновидная бородка задрожала. Мои рыцари схватились за рукояти мечей, Годфрик чуть не уронил кубок.
Дверь палатки распахнулась с такой силой, что полотнища задрожали. Ворвался мой перекошенный от ужаса стражник, который стоял снаружи.
— В-Ваша Светлость! — захлебнулся он. — Кошковоины! Они… они ЗДЕСЬ! Сейчас! Тут!
Прежде чем я успел осмыслить «ЗДЕСЬ» и «СЕЙЧАС», в проеме возникла фигура. И все поняли, почему стражник был так напуган.
Лира фон Китилэнд.
Тетка Марицель не врала. «Энергична» — это было мягко сказано. Она стояла там, словно розовый смерч, только что пронесшийся через лагерь. Розовые, чуть растрепанные ветром волосы, обрамляли лицо с острыми, милыми скулами и большими, миндалевидными глазами — сейчас они горели холодным аметистовым огнем. Над волосами — два нежных, пушистых розовых уха, настороженно подрагивающих. Из-под короткого, практичного, но явно дорогого плаща цвета спелой сливы вился игривый розовый хвостик с белым кончиком, который нервно бил по воздуху, как хлыст. Она была невысокой, стройной, но в ее позе, в каждом мускуле чувствовалась пружинистая, хищная сила. И от нее… пахло. Не кровью или порохом. Пахло теплым парным молоком и чем-то диким, степным.
— Как⁈ — пронеслось у меня в голове. — Замок — полдня скачки! Она только письмо получила! Как она…?
Мои мысли прервались. Лира не стала стоять в дверях. Она вошла. Не просто вошла — она вплыла в палатку с грацией императрицы, которой принадлежит все, на что падает ее взгляд. Ее аметистовые глаза метнули молниеносную оценку: я за столом, Отто напротив, документ, перо в моей руке.
И тут она действовала.
Быстро. Невероятно быстро. Один миг — она у входа. Следующий — она уже сзади меня. Ее руки обвили мою шею и грудь сзади в объятии, которое было одновременно страстным и властным. Ее щека прижалась к моей, кожа удивительно мягкая и теплая. Пахло молоком еще сильнее.
— Мой будущий супруг, — ее голос был низким, бархатистым, как мурлыканье, но с ледяной сталью внутри. Она говорила прямо мне в ухо, губы почти касались мочки. — Уже заключает союзы… без меня?
Я сидел, превратившись в соляной столб. Мозг отказывался обрабатывать информацию. Тепло ее тела, запах молока, нежные волосы, щекочущие шею… и абсолютная, хищная опасность, исходившая от нее. Я был в ахуе. Полном, абсолютном, космическом ахуе.
Но это было еще не все.
Правая рука Лиры, обнимавшая меня спереди, скользнула вниз. Легко, как будто так и было задумано. Минуя пояс, она юркнула ПРЯМО КО МНЕ В ШТАНЫ. Теплые, цепкие пальцы нашли то, что искали, и… мягко обхватили мои яйца.
Я ахнул. Не от боли. От шока. Ее ладонь была теплой, движения — почти нежными, но в них была абсолютная уверенность и… предупреждение. Она просто держала их. Играючи перебирала пальцами. Как мячики. Как свою собственность.
— Ммм… — она тихонько мурлыкнула мне в ухо, и от этого звука по спине пробежали мурашки. — Не волнуйся, любимый. Я просто… проверяю твою лояльность. И твои… активы.
А ее взгляд? Ее взгляд был прикован к Отто. И в этих огромных, красивых аметистовых глазах не было ни капли тепла. Только лед. И обещание медленной, мучительной смерти. Она не говорила ни слова. Ее взгляд кричал: «Посмотри на него. Это МОЙ. Тронь. Попробуй обмануть. И я вырву твои кишки когтями и поиграюсь с ними, прежде чем ты умрешь».
Отто замер. Весь его пафос, его бархатный голос, его важная бородка — все испарилось. Он сидел, вжавшись в
