Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс
Сэр Годфрик, напротив, смотрел на Лиру с открытым восхищением. Его глаза блестели.
— Ох, кошечка… — прошептал он с благоговейным придыханием, забыв про вино. — Какая… энергичная…
Я же сидел. Тепло Лиры сзади. Ее рука, играющая с моим достоинством спереди. Запах молока в носу. Ледяной взгляд моей «невесты», пригвождающий барона к месту. И полная, абсолютная невозможность пошевелиться или что-либо сказать. Мой разум лихорадочно пытался найти выход:
Вариант А: Рывнуться. Риск: остаться без яиц.
Вариант Б: Заорать. Риск: спровоцировать кошкодевицу.
Вариант В: Обосраться. Риск: уронить авторитет перед новой женой и вассалом.
Выбор был невелик. Я выбрал Вариант Г: Сидеть и охуевать. Проклятие неловких моментов накрыло меня с головой, но на этот раз… с розовыми ушками и теплой лапкой в штанах. И черт возьми, от ее прикосновений и этого мурлыканья в ухо у меня начало вставать. Что, учитывая ситуацию и присутствие Отто, было верхом сюрреализма.
Лира почувствовала это. Ее пальцы слегка сжались, вызывая волну странного удовольствия и дикого ужаса одновременно. Она тихо хихикнула, ее дыхание стало горячим у меня на шее.
— Ох, какой ты скорый, мой князь, — прошептала она так, что слышал только я. — Но деловые вопросы… сначала деловые вопросы. — Она подняла голос, обращаясь к Отто, но не отводя от него своего хищного взгляда. — Так что там у Вас, барончик? Какой бумажкой ты пытаешься моего дракончика обвести вокруг пальца? Покажи-ка тетке Лире.
Ее рука внутри моих штанов слегка пошевелилась, напоминая, кто тут главный в переговорах. И кто держит ключ к моей… лояльности. Я сидел, боясь дышать, и молился, чтобы моя драконья магия не решила проявить себя именно сейчас и именно в паху. Это был бы эпик-фейл космического масштаба.
Глава 7
Кошачья верность драконам
Большой пальчик Лиры, теплый и удивительно ловкий, продолжал свое дерзкое исследование под тканью моих штанов. Интенсивно, нагло, с кошачьей точностью, он скользил по самой чувствительной точке, заставляя меня стиснуть зубы и впиться пальцами в ручки кресла. Весь мир сузился до этого невероятного прикосновения, запаха парного молока и ее хищного взгляда, пригвождавшего бедного Отто к месту. Барон лихорадочно показывал ей пергамент, тыча пальцем в пункты, голос его дрожал:
— В-вот здесь, светлейшая Дева Лира… обязательства вассальные… военная помощь… а тут… исключительная верность Дому фон Драконхейм… ни капли лукавства! Чистейшая правда! Как слеза младенца!
Лира слушала рассеянно, ее аметистовые глаза скользили по строчкам, но я чувствовал — она читала не текст, а самого Отто. Его страх, его пот, его мелкую дрожь. И ей это нравилось. Внезапно она вытащила руку.
Я аж вздохнул с облегчением, мгновенно расслабившись. Глупец. Расслабившийся дракон — легкая добыча.
В следующее мгновение она резко развернулась и плюхнулась ко мне на колени. Не села — воссела. Ее упругая, невероятно соблазнительная попка в тонких, обтягивающих штанах (ткань? кожа? неважно!) приземлилась прямиком на моего вставшего, как монолит, «товарища». И начала ездить. Не просто сидеть. А именно ездить. Медленно, чувственно, с кошачьей грацией, покачивая бедрами, создавая невыносимое трение сквозь слои ткани. Я аж закатил глаза, стиснув зубы так, что челюсти затрещали. Она продолжала читать договор, ее хвостик с белым кончиком весело извивался, щекоча мне шею и лицо, то забираясь за воротник, то легонько шлепая по щеке.
«Так продолжаться не могло!» — проревело что-то драконье внутри меня. Я — Князь! Потомок Драконов! Папа Разврата и Гроза Королей! Меня не будут дразнить в шатре перед вассалом!
Левой рукой я резко и властно обхватил ее талию, прижал к себе так, чтобы каждый в палатке видел — она моя. Под моим контролем. Правая рука вырвала пергамент из дрожащих пальцев Отто. Резкий жест. Уверенный.
— Позволь, моя хорошая, — мой голос прозвучал на удивление низко и спокойно, хотя внутри все горело от ее движений на коленях.
Лира резко повернула ко мне голову, розовые ушки настороженно подрагивали. В ее огромных глазах — чистое удивление. Удивление? Секунду назад она меня лапала и ездила на мне, как на скаковом коне! Я приблизил лицо, намереваясь бросить властный взгляд на документ… но траектория была нарушена. Вместо этого мои губы громко, демонстративно чмокнули ее в самую щечку. Звук был влажным и отчетливым в гробовой тишине палатки.
— Мррр?.. — вырвалось у Лиры, ее щеки мгновенно залил яркий румянец, контрастируя с розовыми волосами. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными непонимания и… чего-то еще. Искры? «Мой господин?» — прошептала она, и в ее голосе не было прежней ледяной стали, только растерянность и внезапная мягкость.
Я воспользовался паузой, удерживая ее взгляд, чувствуя, как ее тело на мгновение замерло на моих коленях.
— Смотри, моя хорошая, — я ткнул пальцем в документ, который держал перед ее носом. — Барон Отто фон Кракенфельд предлагает вассалитет. Его земли. Его войско. Его верность. — Я сделал театральную паузу, глядя поверх ее головы на самого Отто, который сидел, бледный как смерть, и сглотнул так громко, что было слышно в соседнем лагере. — Его голова, — подчеркнул я, — должна была стать твоим подарком на нашу свадьбу. Но… планы меняются. — Я снова посмотрел в ее поразительные глаза. — Так что теперь… его жизнь — в твоих руках. А его земли… — я позволил себе хищную ухмылку, — … станут твоими. Как только ты поклянешься мне в верности у алтаря. Что скажешь, моя будущая Княгиня?
Эффект был ошеломляющим. У Лиры буквально расширились зрачки. Стали огромными, темными, поглощающими весь свет в палатке. Как у кошки, увидевшей гору лакомств. Розовые ушки выпрямились и натянулись, как локаторы. Ее розовый хвост замер на мгновение, а затем завилял с такой бешеной скоростью, что засвистел в воздухе.
— М-мои… земли? — прошептала она, голос сорвался на высокую, почти детскую нотку. В ее взгляде читался восторг, граничащий с безумием. Логично. Она же кошколюд. Территория. Добыча. Владения. Это для нее — высший кайф.
Я уже мысленно готовился к тому, что она возьмет меня прямо тут, на этом походном столе, сметя кубки и чернильницы. Отто, судя по его виду, думал то же самое и готовился к обмороку или бегству. Но Лира выбрала другой путь.
Она издала звук, средний между мурлыканьем и рычанием удовольствия,
