Корея. Власть, идеология, культура - Константин Валерианович Асмолов
– Впрочем, непримиримость по отношению к предателям вызвана еще и тем, что в маленькой группе взаимозависимость людей друг от друга гораздо выше, и измена одного оказывается более вредоносной. Отсюда же декларированное внимание к народу. Потому что, если партизаны испортят отношения с населением, которое их кормит и укрывает, оно перестанет это делать и выдаст их карателям.
– Меньшее значение формальных бюрократических ритуалов: руководитель является таковым не за счет стоящих за ним институтов, а за счет личных качеств.
– Стремление к полной автаркии ввиду отсутствия внешних связей – отсюда лозунг опоры на собственные силы, продиктованный вынужденной необходимостью. Ни на какую серьезную и регулярную помощь извне партизаны рассчитывать не могут, и потому максимально используются местные и собственные ресурсы по принципу «если хочешь сделать хорошо, делай это сам».
– Партизанский отряд существует в ситуации хронического дефицита ресурсов – как материальных, так и людских. Отсюда – определенная готовность к лишениям, которые воспитывают невысокую планку потребностей и привычку довольствоваться малым, а равно способность «выжимать» все имеющиеся ресурсы, поддерживать в рабочем состоянии те предметы (от оружия до обуви), которые в обычной ситуации, скорее всего, выкинули бы или уничтожили.
– Следствие такой стратегии – консервация традиционных/существующих моделей, так как цена ошибки очень высока. Когда ресурсов мало, «синица в руках» предпочтительнее «журавля в небе».
– Необходимость быстро и оперативно решать проблемы воспитывает определенную ожесточенность и склонность к насилию, потому что заставить иногда проще, чем уговорить.
– Война партизанского отряда – это всегда война против противника с превосходящим военным и экономическим потенциалом. Это порождает необходимость асимметричного ответа, воспитывает умение уклоняться и лавировать, избегая прямого противостояния.
Чучхе и национализм, или «к вопросу о северокорейском национал-социализме»
C вытеснением марксизма-ленинизма из идеологии КНДР началось внедрение лозунга «превосходства корейской нации», «проживающей более 5 тысяч лет на одной территории и связанной кровью одних предков», что является основой для возможного сближения на основе корейского национализма. С этого же времени начинается пропаганда, что Северная Корея обладает не только большей настоящей легитимностью, но и большей национальной идентичностью. Если ранее акцент делался на экономическое и военное преимущество, теперь стали говорить, что именно Север – место, где сохранился истинно корейский национальный дух, в то время как на Юге все прозападно и бездуховно.
Отдаление северокорейского национализма от марксизма вызвало у антипхеньянских пропагандистов реакцию типа «чем дальше от Сталина, тем ближе к Гитлеру». Тон задал беглый секретарь ЦК ТПК Хван Чжан Оп, который, став из коммуниста не менее активным и деятельным антикоммунистом, долго говорил об увлечении Ким Чен Ира Гитлером и его идеями.
По его словам, многие теоретические постулаты чучхе оказываются очень близки к германскому национал-социализму. К ним можно отнести социалистическую фразеологию без упоминания о Марксе; подмену лозунга классовой борьбы борьбой всей нации за достижение высших целей; идею национальной исключительности, первородности корейской нации; культ вождя в сочетании с усиливающейся ролью армии в обществе.
В 2013 г. разговоры о гитлерофилии в КНДР получили новый толчок после того, как «Вашингтон пост» напечатала материал о том, что книга Адольфа Гитлера «Майн кампф» была издана ограниченным тиражом и распространена в КНДР среди чиновников высокого ранга. Источником новости, однако, оказалась базирующаяся в Южной Корее пропагандистская организация New Focus International, которой обо всем сообщил «анонимный доверенный источник в Китае».
Ряд западных интеллектуалов вполне впечатлился обвинениями Хвана, тем более что люди, плохо разбирающиеся в тоталитарной эстетике, легко могут найти в политической культуре КНДР то, что им привычно отождествлять с национал-социализмом. Например, массовые спортивные праздники или спекуляции вокруг термина «чистейшая раса», под которым и на Севере, и на Юге понимают в основном то, что корейский этнос сформировался самостоятельно, а корейское государство всегда было мононациональным.
К тому же тема КНДР и национал-социализма – частый элемент дискуссии среди европейских и, частично, российских левых, которым не очень нравится аргумент «Раз вы так любите социализм, – поезжайте в КНДР». Отмежевание выглядит так: КНДР называет себя социалистическим государством, но при этом там велик националистический тренд, значит они – национал-социалисты. Так что сейчас в Пхеньяне не коммунисты, а фашисты, и не надо нас с ними равнять.
Однако разговоры о превосходстве корейской нации и попытки объявить тэдонганскую культуру одной из пяти великих цивилизаций лишены главной характеристики расизма, говорящего не столько о том, что «наша нация/раса лучше», сколько о том, что одни нации лучше, а другие хуже, и неполноценные расы должны уступить дорогу. Инвектив в адрес китайцев или белой расы в чучхе нет, как нет и идей о расширении жизненного пространства или существовании «недолюдей», подлежащих истреблению. А борьба с «доминационизмом» подразумевает противостояние чуждому культурному влиянию и низкопоклонство перед сюзереном.
Иногда в качестве свидетельства расизма предъявляются материалы, где Южную Корею критикуют за то, что там размывают смешанными браками священную корейскую кровь, но этот аргумент встречается эпизодически, ибо главное здесь – критика Юга как общества, которое погрязло в низкопоклонстве и отходит от истинно корейских образцов.
Подробнее, однако, стоит поговорить о риторике крови, так как понятие «линии крови» (кор. «пхиччхуль», «хёльтхон») было официально введено в общественно-политический дискурс КНДР как минимум с 1973 г. и продолжает использоваться. Например, нация описывается как «единица социальной жизни, сформировавшаяся исторически на основе кровной, языковой, культурной и территориальной общности, являющая собой устойчивый коллектив людей c [единой] судьбой».
Такое определение может создать впечатление, что нация формируется на основе кровной общности, но в 1985 г. линия крови объяснялась как «сформированная в течение длительного исторического процесса», а также отдельно подчеркивалось, что «нация обладает кровной общностью, но она не является кровнородственной организацией как клан или племя». В 2014 г. при определении кровной общности также указывалось, что она «отличается от общности кланов или рас».
В отличие от нацистской концепции «крови и почвы» (Blut und Boden), применявшейся в Германии, когда почва сакрализировалась, а возвращение к ней являлось идеалом, в идеях чучхе общность территории рассматривается исключительно как пространство для совместного проживания. Более того, подчеркивается, что «наша нация не заявляет о том, что ее биологическая структура развилась как-то отлично от других [наций]. Определение национального превосходства в соответствии с биологическими расовыми особенностями – это реакционная расовая теория, а абсолютизирование исключительно превосходств своей нации и презрительное отношение
