Дочь мольфара - Ри Даль
— Что ж ты тогда во зло принялась использовать? — с вызовом поинтересовался Янко.
— Во зло? — удивилась молодая вештица. — Какое же ты зло углядел?
— Ну, как же? Вот если попросят тебя люди добрые соседскую корову отравить, сделаешь?
— Сделаю.
— Ну, вот — во зло используешь.
Юстына равнодушно пожала круглыми плечами:
— Зло творит тот, кто пожелал. Тот, кто задумал вырастить зло. А мы — так, плуг да борона. Ни плуг, ни борона зла не сеют и не желают, и за то, что там вырастет на том поле со злом, ответить не могут. Зло — оно всегда в добрых людях, а не в злых вештицах и нелюдимых мольфарах.
Она осторожно положила ладонь на колкую щёку Янко, улыбнулась, магически и призывно.
— Как вернёмся, — произнесла шёпотом Юстына, — ты меня непременно позовёшь в постель.
— А ежели не позову?
— Дураком будешь, — улыбнулась вештица.
— А я уже дурак, — улыбнулся ей ответно Янко. — Давно должен был увести свою возлюбленную куда подальше отседова.
— И что б тогда было?
— Не знаю. Что-то другое.
— Вот именно, — заметила Юстына. — Другое. А какое «другое», ты и не знаешь. И никто не знает. А чем то, «другое» лучше этого, тоже никто поведать не сможет. Ты дурак, если думаешь, что не может быть хуже. Ведь может, всегда может. А между тем мольфару не пристало быть дураком.
— Что ж мне тогда делать?
— Умней, — нежно повела бровями Юстына.
И вдруг дёрнула за шнурок, удерживающий широкий дорожный плащ у шеи. Шурша и переливаясь атласом, ткань свободно упала к ногам Юстыны.
Она вновь предстала перед Янко в самом открытом из всех возможных женских образов. И её столь откровенный вид застал молодого мольфара врасплох — ни пошевелиться, ни побежать он не сумел. Так и застыл с открытым ртом перед девушкой, блуждая круглыми от сумасшествия глазами по её приятно изгибистому стану.
Но тут Юстына сделала ещё одно странное движение — встала на четвереньки, совсем как кошка, изогнулась в пояснице, тоже по-кошачьи, а затем свернулась клубком, завалилась набок, и потом — на спину. После чего оказалась на другом боку.
Но обратно на четвереньки встала уже не Юстына, а пушистая, упитанная чернобурая лисица. Глаза её сверкали изумрудами и переливчато смеялись, весело глядя на застывшего парня. Лисица тряхнула хвостом, и тот распался прямо в воздухе на два хвоста, каждым из которых Юстына поочерёдно повращала.
Она деловито прошлась по комнате, как бы любуясь собой и красуясь перед Янко, а затем кивнула мордочкой по направлению к двери. И путники, наконец, двинулись в дорогу.
Глава 28
Прямо у горного хребта, где притаился дом Космины, начинался дикий нехоженный лес. Боровчане в эту местность никогда не заглядывали, зная, что тут настоящее раздолье для разной нечисти. И если бы всё-таки нашёлся такой смельчак, что ступил бы в лесное владение, то вряд ли бы смог он поведать о своей смелости, так как выйти обратно никому этот лес не сулил.
Однако Янко намеревался не только войти, но и обязательно возвратиться. Иных возможностей он даже не рассматривал. Шёл бодро и уверенно, преисполнившись волнительных надежд. Его двухвостая провожатая и вовсе чувствовала себя в родной стихии. Оба её пушистых хвоста то поднимались ввысь, будто нащупывая верный маршрут, то опускались к земле, чтобы замести следы.
Шли долго. Уже поднялся рассвет и разлилось над горной грядой зимнее солнце. Но тут, в лесу, его свечение проникало с трудом, оставляя множество неосвещённых мест. Так что по большей части приходилось пробираться в тени высоких деревьев, то и дело обо что-нибудь спотыкаясь. Янко старался идти точно по лисьему следу, что получалось не всегда. Юстына на четырёх лапах двигалась куда быстрее, чем на двух человечьих, и мольфар за ней едва поспевал.
— Ну, погоди ты, — ворчал он, убирая с прохода очередную поломанную ветку, под которой оборотничиха проскользнула без проблем. — Дай немного дух перевести.
— Пока будет дух переводить, дух весь и выветрится, — назидательно ответила лисица. — Ещё час-другой, и света совсем не станет. Как выбираться будешь? Твои-то глаза непривычны к тьме.
— За хвост тебя схвачу, так и выйду.
— Вот ещё, — посопела чёрным носом Юстына. — Шевелись лучше, али уже передумал свою возлюбленную возвращать?
Янко скрипнул зубами и промолчал.
К сожалению, молодая вештица была права: световой день продлился совсем недолго, если его вообще можно было назвать световым. Поначалу в лесу стоял непроглядный мрак, затем этот мрак слегка разбавился молочной мутью, осветлившей небо. А после вновь пришёл сумрак, беззвёздный и безлунный.
Янко брёл почти наощупь. Он и сам порой ощущал себя настоящим диким зверем и немного завидовал вештице, что у той есть дар обращаться животным. Сейчас такой дар очень бы пригодился Янко.
— Гляди, — проговорила Юстына, остановившись вдруг. — Видишь, что впереди?
Янко внимательно присмотрелся и… обрадовался. Ведь впереди маячили яркие огонёчки, будто бы кто-то расставил по лесу горящие свечи.
— Ну, вот же, — сказал Янко. — И солнце не нужно — всё видать, как днём.
— Ой, дурак, — тряхнула головой лисица. — Это же блудички. Не смей их трогать и идти за ними тем более не смей. Берегись их света, понял?
— Понял.
Юстына побежала впереди, напрямик к скоплению световых пятнышек. Янко шёл позади. Блудичек он трогал, но совсем не смотреть на них не мог — уж больно красивые они были, притягательные. Потрогать тоже, конечно, хотелось такое чудо.
Постепенно огоньков становилось всё больше и больше. Они висели в воздухе, почти недвижимые, лишь слегка покачивались из стороны в сторону. Это завораживало. И Янко устремлял свой взгляд то на одну блудичку, то на другую. Все они были очень похожи между собой, но вскоре Янко начал замечать отличия. А прислушавшись, он различил и голоса: блудички пели! Красиво и стройно, до того очаровательно, что Янко всё-таки остановился рядом с огоньком, чтобы послушать его песню хоть немного.
Мольфар и не заметил, как ноги сами понесли его куда-то в сторону. Казалось, ничего не движется — и Янко, и волшебный
