Дочь мольфара - Ри Даль

Агнешка предстала перед ним. Родная и нетленная. Настоящая, живая. Чернобровая, белолицая.

Янко чувствовал её дыхание, чувствовал тепло её кожи, чувствовал, что сердце его вот-вот разорвётся от счастья.

Они взялись за руки. Они повязали друг другу ленты. Они произнесли клятвы — друг для друга и не для кого иного. Не нужны были ни свидетели, ни благословители, ни плакальщицы, ни весёлый оркестр. Никто и ничто было ненужным.

— Отныне и довеку клянусь идти за тобой, куда бы не повела нас жизнь. Отныне и довеку клянусь беречь тебя ото всех напастей. Отныне и довеку клянусь в чистоте своих помыслов, что не задумаю дурного, не изреку ложь, не утаю правды. Отныне и довеку мы есть друг у друга, а иному уже не бывать.

Вот и настал этот миг. Миг целования.

Агнешка взялась за ленту на руке Янко, осторожно и трепетно приложила к губам, оставляя на атласе нежный поцелуй.

Янко взялся за ленту на руке Агнешки, медленно и аккуратно приложил к своим губам, замирая от переизбытка чувств.

— Навечно твоя, — произнесла Агнешка.

— Навечно твой, — произнёс Янко.

Их губы нашли друг друга, слились воедино, прижались сильно-сильно.

Гром радостно ухал в горах. Молнии весело рассекали небо. Дождь смывал все грехи и все следы, чтобы к утру никто уже не смог догадаться, куда и зачем убрёл старый мольфар.

Целый мир, целая жизнь уместились в этом поцелуе. И любые сожаления, любые горести, любые обиды улетучились без следа. Как улетучились и последние сомнения, стоило ли того ожидание.

Сейчас Янко знал твёрдо — стоило. Каждой минуты, каждого часа, каждого дня.

Он прожил одну хорошую жизнь мольфара. Настало время прожить одну хорошую жизнь простого человека.

— Любимая… — прошептал Янко, плача от счастья и нежности.

— Любимый… — ответила Агнешка, эхом отражая его волшебные интонации.

Через мгновение в её руках сверкнул острый кинжал. Влюблённые обнялись крепко-крепко. Тонкое острие вошло в горло Янко сразу по самую рукоять.

Мольфар захрипел. Брызнула фонтаном кровь из артерии. Полумрак комнаты затопило алыми брызгами и предсмертными стонами. Умирающе тело конвульсивно дёргалось, глаза выкатились из орбит.

Всё продолжалось не дольше минуты. Но даже эта минута показалось умирающему целой вечностью.

Эпилог

— Агнешка! Агнешка, где ты?! — кликали по очереди Юлиана и София. — Куда ты подевалась?!

Девушки носились босыми ступнями по крутому берегу озера и никак не могли дознаться, куда же пропала их третья подружка. Наверняка удумала опять какую-то забаву, и теперь ищи её тут по лесу, переживай.

— Да не смешно, Агнешка! — чуть не плакала Юлиана.

— Вот схватит тебя Чугай — будешь знать! — грозилась София.

— Чугай добрый! — раздался девичий голосок из-за дальней толстой сосны.

Подруги поспешили в ту сторону. И только они чуть приблизились к стволу, как Агнешка выскочила из укрытия и кинулась наутёк.

— Не догонишь! Не поймаешь! — дразнилась она, хохоча, что есть мочи.

Юлиана и София настигли её уже на противоположной части озера, куда и окунули строптивую девицу, как только схватили её под белы рученьки. Будь хоть трижды быстра и проворна Агнешка, сразу с двумя подругами ей было не совладать.

Конечно, один на один она бы поборола любую — хоть конопатую Юлиану, хоть белокурую Софию. Но ведь эти хитрюги всё спланировали и обступили беглянку со всех сторон. Агнешке оставалось лишь сдаться.

Продолжая хохотать, все три девицы очутились в воде, и все втроём нахлебались студёной озёрной водицы. Даже жарким летом тут оставалось прохладно и свежо, что в такой знойный день было только за радость.

Первой на берег выбралась виновница переполоха. Агнешка тщательно отжала от влаги тугие чёрные косы и глянула на чистое небо — день обещал быть светлым и ясным, как и вся жизнь впереди.

— Что призадумалась, Агнешка? — спросила София, выползая следующей из воды.

— Скорей бы Купала, — ответила та. — Хочется скорее сплести венок, и чтоб хлопец добрый его поймал.

— А ежели нехороший поймает? — проворчала Юлиана, которая вечно находила поводы поворчать.

— Со мной такого не станется.

— А чего это?

— А потому что, — вздёрнула кверху свой прехорошенький носик Агнешка. — Все же знают нашу легенду. Про Агнешку и Янко. Вот я своего Янко и жду. И дождусь. Непременно дождусь.

София прыснула:

— Так они же умерли сто лет назад! Да и, может, вообще, не было никаких Агнешки и Янко, а выдумки всё это, бабкины враки.

— Может, выдумки. А может, нет, — Агнешка уселась на берег, притянула колени к груди, обвила их руками.

Юлиана села с ней рядом и уставилась золотыми, удивлёнными очами.

— А ты правда веришь, что они были когда-то?

— Верю. Мне матушка сказывала эту легенду, когда я заболела сильно. И пока она рассказывала, я всё-всё видела, как наяву.

— Это от жара тебя совсем разморило! Вот и перепутала ты сон с явью! — хихикнула София.

— Ничего я не перепутала, — огрызнулась Агнешка. — А ты, если не веришь, то и не надо. Тогда и не будет у тебя такого хорошего жениха, как Янко. А у меня будет. Вот увидишь.

— Да ты не слушай её, — поддакнула Юлиана и придвинулась ещё чуть ближе к черноволосой подруге. — Ты лучше расскажи, как там всё было.

— Ой… — деланно вздохнула рассказчица, изображая жуткую усталость. Хотя никакой усталости в ней не было в помине. Лишь юность, задор и молодая страсть. — Ну, что уж… Слухайте… Давным-давно на окраине нашей Боровицы жил старик-мольфар. И была у него дочка по имени Агнеш. Вот только откуда взялась эта дочка, никто не знал. Ведь жены у мольфара не было…

Рассказ потёк неспешно и ласково. Он поднимался всё выше по кронам деревьев, расползался по лесному владению.

А где-то совсем неподалёку к девичьему голоску прислушивался вечно старый и вечно молодой страж леса. Прислушивался да поминутно стряхивал накатившую на глаза слезу, вздыхал исполинской деревянной грудью и иногда журил разыгравшихся в бороде белок, мешавших насладиться рассказом.

Конец