Дочь мольфара - Ри Даль

— Что за средство?

— Хладная рута, — Космина повернула лицо к огню и по-барсучьему принюхалась к тлеющим поленьям. — Растёт на Гиблом болоте, цветёт под снегом…

— И охраняет её Багник, — подсказала Юстына.

— Но ты, Янко, сможешь добыть пару соцветий… Обязательно сможешь, — уверенно добавила старая вештица. — Проложит путь к хладной руте лишь тот, кто чист в помыслах и делах. А ты, Янко, чист. Как тот самый снег. Чист и бел. Тебе нечего бояться.

— Я и не боюсь, — заявил Янко, хотя страх он всё-таки немного ощущал.

Но это и впрямь не имело особого значения и никак не могло повлиять на его решимость идти хоть за рутой, хоть за чем угодно, хоть на болото, хоть к Багнику.

— Вот только… — тихо обронила Космина и смолкла.

— Ну?.. — встрепенулся юный мольфар. — Говори, раз начала. Чего в оплату хочешь? Крови?..

Он почувствовал, как цепкие пальчики Юстыны обвили его запястье, и непроизвольно вздрогнул.

— Сначала принесите хладную руту, — чеканно и без тени улыбки возвестила Космина, — а там уж разговор будем держать об оплате.

— Принесите?.. — удивился Янко.

— Пойдём вместе, — с придыханием пообещала Юстына.

И от звука её воркующего голоса у Янко побежали мурашки по всему телу. Он осторожно и как бы незаметно убрал свою руку.

— Один справлюсь.

— Не справишься, — заверила Космина. — Заплутаешь в болотах и назад не воротишься. А Юстына легко тебя проводит туда и обратно. Ты только держись к ней поближе.

Бельма неожиданно сверкнули, отразив в своей белой мути несколько взметнувшихся искр из очага. И Янко на миг почудилось, что где-то за молочной плёнкой всё-таки присутствует зоркий взгляд.

— Ложитесь спать, дети, — велела старуха. — Ранёхонько вам завтра вставать. И помните, что вернуться вам непременно нужно к завтрашней полуночи. Не позже.

— Почему? — спросил Янко, хотя, кажется, и так уже знал ответ.

— Иначе Агнешка застрянет между миров живых и мёртвых. И, может, уже никогда не признает ни чужих, ни близких. Идите спать, дети. Идите. Идите…

Глава 27

Юстына потянула юношу за собой. Он поднялся со стула и, будто пьяный, пошёл следом за девушкой. Голова металась и дурела, но Янко то и дело одёргивал себя, запрещал забываться.

Как только вошли в спальню, он живо рванул к кровати, наскоро разделся, улёгся в постель, отвернулся к стене и замер, притворяясь, что уже заснул. Однако присутствие рядом живой девицы здорово будоражило, да ещё так, как Янко никогда бы представить себе не мог.

Юстына, как назло, никуда не уходила. Даже спиной Янко ощущал на себе её взгляд, что окончательно отнимало любую возможность спокойно заснуть.

— Чаму не ложишься? — проворчал из-под края одеяла Янко.

— Жду, когда ты позовёшь, — сладко ответила Юстына.

— Куда это? — он выглянул одним глазом и нашёл в потёмках девичий силуэт.

И тут же язык у Янко занемел: девица-то оказалась неодета. И ладно бы в рубахе ночной предстала — нет же. Юстына стояла посреди комнаты, в чём мать родила. Нагим её тело оказалось ещё ладнее и аппетитнее, чем в одеждах. И Янко на минуту залюбовался.

Но затем его одолело печальное воспоминание о том, как совсем недавно хоронил он свою возлюбленную. Как омывал её нагое тело от бесчисленных ран, как заворачивал в грубый меховой тулуп, как перетягивал верёвкой. Как клал в хилую ненадёжную домовину, оставляя Агнешку в полном одиночестве среди дикого леса и зверья. Одна надежда на Чугая, что не даст он волкам сожрать безвинно погибшую, а Янко за это время успеет добежать хоть до края земли и добыть хладную руту.

Тогда они с Агнешкой будут вместе. Отныне и навсегда. Как и должны были уже давно, но почему-то не смогли.

Янко обязался исполнить свой долг, замертво лечь, в лепёшки расшибиться, но сделать так, чтобы любящие принадлежали друг другу и больше никому.

Он быстро закрыл глаза и накрылся одеялом с головой.

— Не позовёшь меня? — обиженно переспросила Юстына.

— Не позову, — уже насовсем решил Янко.

— Что так?

— Любимая у меня есть.

— Мёртвая любимая.

— А для меня — живая, — утвердил Янко и вздохнул. — Юстына, давай спать. Ежели завтра утром выступаем, то надо соснуть подольше.

Молодая вештица ничего не ответила. Янко лишь расслышал, как зашуршали какие-то тряпицы — может, это Юстына подняла свою одежду, а следом раздался хлопок закрывающейся двери. И Янко оказался в комнате один, наедине со своими мыслями.

Он даже успел напугаться, что теперь ему не уснуть из-за воспоминаний. Но и тут мольфар ошибся. Здесь, в этом странном доме, запрятанном в глубине гор, было так тепло и тихо, что дрёма приходила легко, играючи, даже без спросу. Пришла она в итоге и к Янко. Не успело истечь и нескольких минут, как юноша уже мирно посапывал, сразу погрузившись в глубокий и прочный сон.

Утром его разбудила Юстына. Ещё первая зорька не встала над миром, а приёмышка Космины уже поторапливала в путь.

— Одевайся живее, — командовала она не столь сладко, как намедни. — В ночь буран будет, мороз вдарит. Не переживём, змерзнем, если из лесу не выберемся.

— Ты почём знаешь? — засомневался Янко, глядя, как Юстына укладывает свои длинные густые волосы в большой пучок на затылке.

Во что она была одета, разобрать не получилось, поскольку от шеи и до пят Юстыну покрывал блестящим чёрным куполом плащ.

Она оглянулась на Янко и недовольно фыркнула:

— Ночью любоваться надо было.

— Про буран откуда знаешь? — не уступал юноша.

— Космина сказала, — девушка подошла к нему поближе и, глядя точно в глаза, облизнула губы. — Ты не хуже ейного про буран знать должен. Али ты не настоящий мольфар?

— Уж какой есть, — Янко отвернулся. — Не просил я за себя мольфаром меня делать. Само получилось. Что чую, а что не чую, пока сам плохо разберу.

Юстына прекратила улыбаться, изрекла спокойно:

— Думаешь, Штефан просил для себя? Или Космина? Или я? Ты вот как думаешь?

Янко отчего-то почувствовал неизвестный и непонятный ему стыд:

— Никак не думаю. За себя только говорить могу.

— Ну, так