Дочь мольфара - Ри Даль
Ещё бы шажок, и мольфар провалился бы по пояс. Но тут лисица очнулась и бросилась за ним. В прыжке она разинула пасть и, что есть мочи, сомкнула челюсти на рукавице Янко. Тот зычно выругался и заорал от боли.
— Сдурела ты что ли?!
— Лучше благодари меня, мольфар, — Юстына в придачу хлестнула его по ногам хвостами.
Янко потёр глаза и, наконец, понял, что тут случилось: прямо у его сапог чавкала чёрная болотная жижа. Её поверхность иногда бугрилась от пузырей, которые затем лопались с гадким треском, извергая в тяжёлый воздух новую блудичку.
— Что то есть? — спросил Янко, едва не поддавшись очередному искушению при виде манящего огонька.
— Пленные души Багника, — ответила Юстына. — Он заманил их к себе в царство, а теперь уж они заманивают других. Говорила же тебе — не смотри. Неужто так трудно?
Янко виновато потупил голову. Пофырчав, лисица вновь взяла след, и теперь путники двигались ещё медленней, чем прежде. Юстына всё время оборачивалась, чтобы проверить — не пропал ли снова Янко.
— А далече нам ещё? — поинтересовался он.
— Недалече. Но, чем ближе укромное место, где растёт хладная рута, тем больше Багник будет возмущаться.
И это возмущение будто бы наполнило воздух кругом, утяжелило. Дышать становилось всё труднее и труднее. Появились зловонные запахи — серные, торфяные, гнилостные. Они были одновременно и приторными, и горькими, и землистыми, и водяными. Начинало щипать глаза. Янко уже с трудом различал в темноте чернобурый лисий мех. Он вот-вот мог рухнуть без сознания, но держался из последних сил.
Меж тем Юстыне всё было ни по чём. Она медлила лишь ради Янко, хотя могла бы давно убежать далеко.
— Слухай, — сказал он, чувствуя, как силы стремительно покидают тело, — а что, если ты одна сбегаешь, а я тут тебя подожду? Без меня ты быстро справишься.
— Не справлюсь. Добежать я добегу, но сорвать хладную руту не смогу. Мне тотчас руки обожжёт.
— А что так?
Юстына изобразила на своей лисьей морде нечто вроде коварной улыбки:
— Рута чует кровь на руках и не дастся кому попало.
— Стало быть, на твоих руках кровь? — удивился Янко. — Кого же жизни лишила?
— Хлопца неверного своего, — ответила Юстына.
А Янко так и не понял, правду она ему поведала али неправду, но переспрашивать не стал.
Теперь ему думалось о том, а сможет ли он найти и сорвать хладную руту, не обжёгшись. Ведь кровь была и на руках Янко. Пусть по своей воле он никого не убивал, но из-за его нерасторопности погибли Лисия, Штефан и Агнешка. Или всё-таки Янко здесь не виноват?..
Вот бы спросить об этом у Агнешки, покаяться перед ней, повиниться. Может, она и не сердится совсем, но Янко чувствовал вину, чувствовал.
Ещё летом, у церкви он не вступился за возлюбленную. Ещё осенью перед зареченьем не хватило у него смелости настоять на своём и оспорить решение отца. Ещё недавно Агнешка была рядом живая, и нужно было утянуть её хоть силком, хоть против воли. Уехали бы в Выкшич, а там уж видно было б…
Янко вдруг остановился, как вкопанный. Даже дышать перестал, а глаза у него превратились в широкие чёрные блюдца, которые моментально остекленели. И в тех чёрных стёклах отразилось бледное девичье лицо. Было оно так же прекрасно, как и при жизни и, может, даже ещё немного краше, если не обращать внимания на мертвенную бледности кожи.
Агнешка будто бы стала немного фарфоровой, немного прозрачной, немного не собой. И вместе с тем она обрела особую привлекательность — неземную, таинственную, неуловимую.
Но главное — она была жива.
Той ли жизнью, что раньше, или какой-то иной, Янко пока не понимал. Да и было ему всё едино, потому что любая бы жизнь сгодилась, лишь бы жить её вместе с возлюбленной.
Сейчас возлюбленная стояла на одной из болотных кочек. Мягкий свет блудичек кружил над ней, точно огромные мотыльки возле горящей свечи. Агнешка была одета в простую белую рубаху, волосы её, как всегда, сплетались в две толстые косицы, а руки и ноги остались совершенно беззащитны перед сыростью и снегом. Оттого Янко первым делом захотелось обогреть любимую.
— А ну, стой! — потребовала Юстына, на сей раз вовремя заметившая опасность. — Янко, отвернись от неё! Отвернись!
— Да как же тут отвернуться?.. — пробормотал он сонно. — Это ведь Агнеш — моя невеста…
— Это не твоя невеста! — ругалась лисица. — Это мавка! Она играется с тобой! Сгубить тебя хочет!
«Так пусть губит…» — подумал Янко, улыбаясь собственным мыслям.
Он ни капли не сомневался, что перед ним его возлюбленная. Он не мог ошибиться. Не только по волосам и лицу он это определил, но и по каким-то невидимым чёрточкам, по какой-то внутренней дрожи, что немедля распространилась по телу, когда Янко заметил стоящую в лесу девушку.
Он протянул к ней руки. Она протянула ответно.
Он сделал к ней шаг. Она тоже вроде пошла навстречу.
— Янко! Дурень! — закричала Юстына. — Очнись! Очнись же!
Но было уже поздно кричать, поздно предупреждать. Да и в одиночку лисица вряд ли бы сумела остановить влюблённого мужчину, который вознамерился обнять любимую женщину. Тут уж никто был не властен.
Янко, не раздумывая, наступил в мягкую почву. Его сапог сию же секунду сцепило трясиной, а тело начало проваливаться в густую булькающую кашу. А Янко всё глазел на Агнешку, тянулся к ней. Их ладони разделяло расстояние тоньше девичьего мизинца.
Но потом с Агнешкой что-то случилось. Переменилась она резко в лице. А её прекрасный рот разорвало до самых ушей, будто треснувший шов. Изо рта выскочили длинные тонкие зубы, точно забор. А в лицо Янко пахнуло могильной плесенью вместе диким криком, который издала мавка.
Она напрыгнула на парня и вцепилась ему в шею, готовясь испить его крови. Вдвоём они стали уходить вглубь трясины. Юстына
