По краю земли - Катерина Ромм
Он закрыл глаза и провёл ладонями по плотным складкам. Ему всегда было удобно в платьях, особенно летом – нигде не жмёт, не жарко и не нужно возиться с завязками или пуговицами. И Фелтону не было стыдно перед самим собой за такие мысли, но…
Он скучал по матушке и в то же время боялся её. Фелтон знал, что все планеты вращаются вокруг какой‐нибудь большой звезды, которая удерживает их на месте, и матушка казалась ему именно такой звездой. В её мире было уютно и безопасно, и он мог бы крутиться там вечно. Лишь сорвавшись с орбиты, Фелтон осознал: вселенная на самом деле гораздо шире и ярче. Опаснее, чем мирок матушки, зато честнее.
И вот он снова в платье, много месяцев спустя. Ну что с ним не так? Неужели он никогда не выкинет из головы эти несколько лет? Зачем матушка так поступила, как она могла?!
Фелтон в отчаянии рванул на себя подол, пытаясь стянуть платье, и завалился на шкафчик. Деревянная полка охнула под тяжестью тела, ударила Фелтона под рёбра, но устояла. Руками Фелтон впился в край полки и под серой шапкой Венды наткнулся на что‐то прямоугольное. Отодвинув вещи, он вытащил плоскую деревянную коробку, наспех завёрнутую в бархатную бумагу. Сквозь пышные ленты и стеклянную крышку проглядывало матовое бледно-розовое ожерелье.
– О-ха! – вырвалось у Фелтона.
Что это за штука, откуда она у Венды? В Ельне у неё такого не было. Фелтон погладил мягкие ленты и подумал, что Венда вряд ли обидится, если он откроет коробочку. Да и не похоже, чтобы подарок что‐то для неё значил, раз она засунула его в дальний угол.
Он принялся за ленты – чтобы снять стекло, нужно было развязать сложный узел, а ножа под рукой не оказалось. Так Фелтон провозился несколько минут, пока за спиной не раздался насмешливый голос:
– Шикарно выглядишь!
Он выронил коробку; она упала на пол, и стекло не разбилось, но треснуло. Кошмар! Мало того что влез не в своё дело, так ещё и поломал подарок. Фелтон мимолётно увидел в зеркальце, как его физиономию густо заливает закатным красным. О том, что на нём платье, он даже не вспомнил – и сообразил, лишь когда обернулся и увидел, что Венда едва не рыдает от смеха.
– У меня просьба, – торопливо сказал Фелтон.
– Одолжить тебе платье? – прыснула она.
– Да нет! Это так… экспериментировал.
Фелтон поднял коробочку, извинился, но Венда только махнула рукой. Ей и правда не было дела до ожерелья. Тогда, немного успокоившись, Фелтон подхватил с пола штаны.
– Я много думал в последнее время о матушке и других детях. Понимаешь? Они всегда могут от неё уйти, они ж потеряшки. Но ведь не уходят! Потому что там тепло, сытно, весело…
Венда кивнула. Села на кровать, подобрав под себя ноги, и оставила место для Фелтона. Он плюхнулся рядом, когда закончил стягивать платье и снова надел белую рубаху, которую купил для него в горах Меркурус.
– Хочешь вернуться и поговорить с матушкой? Мы можем это сделать.
– Правда?
– Ну конечно! – Венда прикусила губу, но тут же хлопнула себя по щеке – она пыталась отучиться от дурацкой привычки. – Знаешь, я не хочу это признавать, но… может, Марель права?
– Марель? – не понял Фелтон. Он уже и думать забыл о сестре Айлека и не помнил, о чём она с ними говорила.
– Ну, что плохо, когда потеряшки сами по себе и никто о них не заботится. Ты сейчас скажешь, что вас не обижают, все вам помогают и так далее, но ведь ты и сам видишь – матушка…
– Да нет, – перебил Фелтон, – всё правильно. В Ориендейле вот нет потеряшек, и ничего… – Он помолчал немного. – Помнишь, ты говорила, что хотела бы построить дом для всех, кому нужна крыша над головой, за просто так, без денег?
Венда помотала головой.
– А я вот помню. Я бы хотел такой дом для потеряшек. – Фелтон улыбнулся и закатил глаза. – Размечтался, угу?
– У тебя чудесные мечты, Фелти. – Венда взяла его руку и крепко сжала. – А насчёт матушки…
Фелтон поправил рубаху, провёл рукой по несколько отросшим, но всё ещё коротким волосам.
– Я никогда, ни за что на свете не смогу забыть… то время, – сказал он. – Своё детство. Пока мы с Марком гнались за вами, мне парни в одной деревне предложили погонять с ними в мячик. Они пытались научить меня играть в народную, в кольцо и в этот… тип…
– В тип‐топ, – подсказала Венда.
– Ага. – Фелтон обречённо пожал плечами. – Вот только я с мячом совсем плох, поэтому всегда проигрывал. Да и вообще не понравилось мне. Но зато я умею шить фартуки и собираю легенды. Это значит, что я странный, да? И никогда не стану настоящим мужчиной, как Меркурус.
– Ангел! – Венда всплеснула руками.
В уголках её глаз почему‐то собрались слёзы. Они дрожали, серебрились, готовые пролиться в любое мгновение, – неужели из-за него?
– Это всего лишь значит, что ты не любишь играть в мяч! А стать настоящим мужчиной ты успеешь, не волнуйся. Борода начнёт расти, ещё пожалеешь.
Он фыркнул, и она рассмеялась и быстро вытерла лицо. Фелтон сделал вид, что не заметил.
– Да и что такое «настоящий мужчина», а? – бодро сказала Венда. – Главное, что ты – настоящий человек! Уже сейчас. И никогда не перестанешь им быть, даже не ломай голову.
Фелтон привалился головой к плечу Венды и обнял её за шею.
– Я так тебя люблю, – прошептал он. – Можно я буду твоим братом?
– Можно, – так же шёпотом отозвалась Венда, – я буду твоей сестрой?
Он улыбнулся и спросил ещё тише, замирая от страха:
– Но как, если ты теперь вернёшься домой вместе с отцом и женщиной с Поверхности?
Она молчала так долго, что Фелтону показалось, будто прошли часы. Сердце колотилось в груди, и ладони вспотели от напряжения. Венда должна была почувствовать, как одеревенели его руки, не могла не услышать бешеного сердцебиения. Тогда почему она тянет?!
– Я же только что сказала, – наконец отозвалась Венда, и её голос был хриплым от волнения, – что мы отправимся на юг и поговорим с матушкой. Вместе с тобой, а не с отцом и Алиной. Я не вернусь домой, Фелти. Ты – мой брат, и мы нужны друг
