Военный инженер товарища Сталина 1 - Виктор Жуков
За то время, пока мы добирались сквозь поток машин к квартире Василия Джугашвили, я успел рассмотреть многое. Останавливаясь на светофорах, я жадно припадал к стеклу салона, пытаясь рассмотреть на лицах хоть какие-то признаки страха и отчаяния, описанных в книгах Солженицына, Гинзбург, Шаламова и прочих писателей. Однако ничего похожего так и не увидел. Возможно, Власик заранее принял меры, возможно, мы ехали не теми маршрутами, но так или иначе, а лица у всех прохожих были бодрые, временами весёлые и радостные. Люди жили! Война продолжалась, а в витринах магазинов висели предновогодние гирлянды и шары, горками высились пирожные, шоколад, торты, колбасные изделия, консервы. Впрочем, может это была и бутафория, я не решался спросить генерала. И да! Везде, куда бы я ни бросал взгляд, висели портреты Вождя народов. Сталин здесь, Сталин там, Сталин в витринах, на площадях, в концертных афишах, на стенах кинозалов…
А ведь кругом до сих пор шли аресты. До бериевской амнистии было ещё три долгих года.
Машина несла нас по проспектам столицы. Везде флаги, плакаты. Много военных. В небе проносились советские самолеты. Гудели трамваи. Вездесущие голуби клевали зерно. На минуту остановились у парка.
— Вон мамы с детворой играют, — показал в окно дверцы генерал. — А еще год назад здесь было пусто. Удивительно, как наш Хозяин сумел уберечь настроение народа, не поддавшимся панике. Сам не покинул город и своим сослуживцам не дал.
— Я из истории знаю, что ему готовили убежище в Куйбышеве?
— И это у вас знают? — удивился Николай Сидорович.
— После хрущевской оттепели все секретные документы подлежали огласке. Из них мои новые поколения узнали много нового, ранее недоступного. Потом у нас была Гласность и Перестройка. Узнали еще больше.
— Хм-м… Это, как я помню ты говорил, после распада Союза?
— Еще до распада. Стали известны факты личной жизни Вождя. Откуда я, по-вашему, знаю о вас? По сути, личный охранник генералиссимуса должен находиться в тени. А мы, наши следующие поколения, узнали почти все и о вас, и о нем, и о Берии с Кагановичем. Следом раскрылись материалы Маленкова, Молотова, Микояна, Ворошилова… — я перечислил с десяток других партийцев. — Узнали о жизни Василия, о смерти и якобы самоубийстве Надежды Аллилуевой. О заговорах, о пытках, лагерях, расстрелах. Да что далеко ходить, у нас, в нашем времени, уже подвергали критике и самого Ленина.
Я на миг умолк, мысленно оборвав себя на полуслове. Генерал смотрел на меня как на сумасшедшего.
— И Ленина? — глаза почти вылезли из орбит. Ему трудно было в это поверить! Сам Ленин! Сам великий Вождь мирового пролетариата! И… его критикуют?
— Да. Увы. Новые поколения не принимают уже его достояний как революционера. Жалеют расстрел царской семьи. Мало того, в одно время убирали все памятники Ильичу. Знаете такую пословицу: «Какое время на дворе, таков Мессия»?
Он надолго задумался.
— И что еще раскрыли ваши архивы?
— Бездну чего. Судебные процессы Бухарина, Троцкого, Зиновьева…
— Ну, этим и нас не удивишь. Давно всем известно, какими они были шкурами.
— Шкурами — да. Но не все так просто, Николай Сидорович. Многих сгноили в ГУЛАГе, без вины виноватых.
— Это к Берии. Он у нас по всем ведомствам лагерей.
Мне пришлось привести доводы. Пока ехали по проспекту, глядя во все глаза в окно на проплывающую мимо столицу, я цитировал Солженицына, Гинзбург, Медведева. Привел примеры завуалированного самоубийства Орджоникидзе, покушения на Кирова. Перешел по истории к власть имущим — Кагановичу, Маленкову, Молотову.
— Они все… — он запнулся. — Они, м-мм… переживут Вождя?
И вот снова тот вопрос, которого я боялся. Но сейчас со мной Власик, а не изверг Берия. Потому ответил утвердительно кивком головы. На словах ничего не добавил. К тому же мы прибыли.
Квартира Василия Иосифовича была расположена на самом верхнем этаже старомодного здания. Вход охранялся, и когда мы поднялись по ступеням, нас встретил начальник караула, отдав честь генералу.
— Нам звонили. Ждем вас.
Лифт поднял на шестой этаж.
— А кто в нижних этажах живет? — поинтересовался я, оглядывая просторный коридор. Висели картины, стояли кадки цветов с фарфоровыми вазами вдоль стен.
— В основном друзья Василия, — ответил Николай Сидорович, махнув кому-то в коридоре. Здесь стояли и курили полковники, генералы, простые лётчики с синими погонами авиации. Было много женщин в вечерних платьях. Повсюду звенели бокалы, раздавался смех или возгласы за здоровье хозяина вечеринки. Сразу было видно, что Николай Сидорович здесь частый гость. Решительно прошёл коридор, здороваясь со всеми, увлек меня за собой, втолкнул по-хозяйски в квартиру. Она поражала своими размерами и великолепием.
Посреди огромного зала стоял чистой белизны рояль, у которого собралось общество, слушая знакомые напевы: «Ах эти чёрные глаза меня пленили…» — вытягивал безупречно красивый голос. Я вспомнил. Точно! Пётр Лещенко! Именно эти пластинки я слушали с Валей Истоминой на Ближней даче. Выходит, что же! Сам Лещенко здесь собственной персоной?
— Ну, чудеса! — выдохнул я, толкая локтем генерала. — Сам Лещенко здесь!
— А что удивительного? Они дружат с Василием. Если посудить, то сын Вождя довольно общительный парень. Вокруг него всегда крутится вся элита страны. Актеры, музыканты, певцы, художники, поэты. Богема России. Сливки общества. Не проходит ни одной крупной выставки или концертной премьеры, чтобы Василий Иосифович не побывал на них. Авиашоу в Тушино, забег на ипподромах, яхтклубы, галереи, концертные залы, премьеры кинофильмов — вот сфера его интересов. И это, не забывай, все параллельно его службе. Он ведь самый молодой генерал авиации в стране. Еще познакомишься. Увидишь известных героев фильмов, певцов, композиторов. Здесь и танцовщицы с МХАТа, и писатели, и передовики производства.
— Стахановцы?
— О! И его у вас знают?
Гремела музыка. Приходилось кричать друг другу на ухо.
— Если посудить, Василий у нас — центр культуры. Каждый желает попасть к нему на такую вот вечеринку. Так что пользуйся случаем. — И подмигнул. — Усек, пришелец из будущего?
Меня тут же окружили женщины и принялись разглядывать. Сунули бокалы, повели куда-то в просторную залу. Власик кивал направо-налево, его поздравляли с новым орденом, выспрашивая за какие заслуги его получил. Всё закружилось перед глазами, засверкало огнями. Шум и веселье стояло такое, что невозможно было разобраться, кто здесь кто. Танцы сменялись застольями, песни — тостами, игры — разговорами о предстоящем матче футбола, пока, наконец, Власик не
