Военный инженер товарища Сталина 1 - Виктор Жуков
— Ну? — спросил он меня. Перекрикивать шум и веселье не было никакого смысла, поэтому он едва не надорвался, склоняясь к уху. — Как тебе этот вертеп? А я-то думал, все обратят внимание только на мой орден. Василия пока не вижу, но мне сказали, что он где-то здесь. Может, в бильярд играет в комнате отдыха. Сейчас допьем коктейли и отправимся к нему.
— Здесь всегда так? — перекрикивая музыку, спросил я.
— Да, в общем-то, не всегда. Просто завтра матч между «ВВС» и «Динамо», вот и гуляют генералы с жёнами и дочерьми. Прошлый раз команда Василия утёрла нос бериевским любимчикам, вот и отмечают, надеясь на завтрашнюю победу. Видишь, того, что в центре возле рояля подпевает? Это Всеволод Бобров. Наша звезда. И футболист, и хоккеист — два в одном.
Я вспомнил Боброва по маркам. Отец мой, будучи заядлым филателистом, собирал кляссеры, отводя в каждом место для целых коллекций. Среди серий о живописи, животных и космоса, была серия спорта. Там-то и занимал свое место Всеволод Бобров. Марка с его изображением всплыла в моей памяти. Отличный спортсмен!
Мы ещё немного покрутились среди гостей, затем спустились на три ступени вниз, и оказались в обширной зале, где в середине стоял шикарный бильярдный стол. Здесь народу было поменьше, звуки музыки утихли за спиной. Женщин не наблюдалось: это был чисто мужской уголок с баром, коньяком и сигарным дымом. За столом играли двое. Остальные пять или шесть военных в авиационном обмундировании сидели у стойки бара, потягивая янтарный коньяк.
К нам подошёл молодцеватый, ещё не располневший весёлый статный мужчина и крепко пожал руки, подмигнув Власику, косясь на его орден. Василию Сталину в тот момент было двадцать девять лет, и он был самым молодым генералом в стране. Это уже мне поведал Власик.
Подмигнул, тронул награду.
— Ну, ты Николай Сидорович и дал Берии по ушам! — Хохотнул. — А я еще добавлю на матче. Утрем им нос.
Потом ко мне:
— Надолго к нам?
— На два дня, товарищ генерал.
— Знаю-знаю. Слышал о твоем проекте. Кстати, о нём знаем только мы, Берия с Абакумовым, члены Политбюро, два академика и мой отец. Остальные, что сейчас корпят над документами и прототипами технологий, понятия не имеют, откуда всё это богатство. Называй меня просто Василием. Договорились?
И повёл к бару.
Спустя несколько минут я уже чувствовали себя в его компании как старый приятель, забежавший на огонёк по случаю завтрашнего матча. Мило беседовали. Пару раз ударил кием по шару, загнав его в лузу. Пили коньяк. В голове все шумело. Сначала посиделки на даче с обильным возлиянием. Теперь тут. Да меня жена не узнает с дочуркой, с тоской промелькнуло в мозгах. Если, конечно, вернусь…
Позже, к наступлению ночи, я танцевал в зале с какой-то милой девицей, представившейся дочкой одного из генералов. А под утро, отправляясь спать в отведенную комнату, мой разум совершенно ничего не помнил.
Все расходились с рассветом и договаривались встретиться на стадионе, оставив мою особу в полном одиночестве. Дом опустел, и лишь прислуга нарушала утренний сон уборкой огромных покоев. Власик уехал еще загодя, так что, можно было спать до обеда, чем, собственно говоря, я и воспользовался.
* * *
А уже к обеду разбудил Власик.
— Подъём, товарищ путешественник! — гаркнул он, раздвигая громоздкие шторы в спальне. — Нас ждут великие дела!
В голове летало звено бомбардировщиков. Генерал стоял передо мной свежий, выбритый до блеска. Лукаво улыбаясь, держал в руках бутылку грузинского вина.
— Сейчас легче станет, поверь мне. После таких вечеров у Василия, я только и лечусь подобным. Клин клином вышибает. Спускайся к столу, мы в квартире одни, все разъехались под утро.
— А хозяин где? — прохрипел я, отчаянно пытаясь дотянуться до стакана с водой.
— Отбыл на стадион. Он хоть и пьет за троих, но пьяным редко бывает. Организм молодой, куда за ним угнаться.
Я хотел поведать Власику, чем позднее аукнутся сыну Сталина такие вечеринки, но вовремя промолчал: не время еще.
— Умывайся и к столу! — будто читая мысли, перевёл тему Власик. — Прислугу я отпустил, но обед уже накрыт.
Решили сегодня посетить Оружейную палату, Третьяковскую галерею и, если хватит времени — сходить в МХАТ. На завтра было запланировано посещение ВДНХ, и матч на стадионе.
Вот там-то я увидел настоящую столицу. Трибуны ревели, свистели. Курили, орали, смеялись. На поле сражались две непримиримые команды: бериевское «Динамо» и «ВВС» Василия Сталина. Счет был открыт в пользу последних. Мы сидели в окружении генералов авиации, полковников, майоров и их жен. По трибунам ходили разносчики сигарет, пива, мороженого. Хоть было и морозно, никто не отказывался. В боковых ложах присутствовали люди Берии. Кабулов, еще кто-то — тех я не знал.
— ГО-ООЛ! — орали трибуны. Сын Вождя поздравлял своих подопечных диким восторженным криком. Публика безумствовала. Берия, блеснув своим знаменитым пенсне, отвесил Василию шутливый поклон. Встал, отшвырнул газету. Скрылся внутри. За ним потянулись угодники. Матч был проигран. На радостях Василий одарил каждого игрока новой квартирой. А мне шепнул напоследок:
— Лаврентия Павловича не бойся. Мы с Власиком тебя защитим. Не так уж длинны руки НКВД. Мои орлы-летчики сразу придут на помощь.
И, сунув мне маленький сверток, ушел, попрощавшись. Оставил подарок.
…Два дня, проведённые у Василия Сталина, пролетели незаметно, словно щелчок пальца. РАЗ! — и всё! ДВА — и пора возвращаться назад.
За эти дни у меня было всё: и радость побед, и восхищение от выставок, и новые знакомства, и рев трибун в ушах. Василий был на короткой ноге; как и Власик, он принял меня за панибратски: вместе пили, вместе играли в бильярд, вместе посещали театры. Там я впервые увидели живую Веру Давыдову, о которой читал в своем времени, что она была любовницей Вождя. Девушка пела на сцене арию из оперы «Кармен» и была в конце представления закидана цветами. Василий отправил ей коробку конфет. Пригласил запиской к себе, заодно напомнив, что у него 24-го марта день рождения.
Мы посетили музеи. Машинный кортеж вез нас, куда указывал Власик. Василий отбыл на аэродром. Подарил на прощанье сувенир. Заручился моим обещанием посетить его снова.
После стольких часов счастья, мне предстояло вернуться. Валечка как всегда была приветлива, расторопна и сноровисто выполняла свои обязанности.
— Ой, а вы уже покидаете нас? А я лебедей
