Дневник Кристины - Алексей Владимирович Сабуров
Быт медленно наладился. Двушка в районе автовокзала в ипотеку, но сначала автокредит на немного подержанный «Форд Фокус» взамен белой «девятки», отслужившей свое и требовавшей все больше времени и запчастей, затем уже на новенькую «Шкоду». Первый отпуск в Египте, потом еще несколько раз в Азии, которая понравилась Никите неимоверно больше буйной зеленью, обилием острой и свежей еды и затаенным чувством превосходства большого белого господина над снующими загорелыми человечками, всегда готовыми услужить за небольшие даже для него деньги.
Сорокалетие вконец все испортило. Вроде бы день, когда он перевалил на пятый десяток, ничем не отличался от предыдущего, не считая нескладных поздравлений на работе и праздничного ужина дома, но когда он лег спать, цифры «четыре» и «ноль» в виде свечей на именинном торте не выходили из головы. Когда он задувал их, то даже не смог придумать себе желание. Может, выиграть миллион и навсегда забросить надоевшую работу? Его жизнь уже переломилась к старости, и его не ждет ничего нового и захватывающего. Выплаченная ипотека и должность инженера по контролю требований промышленной безопасности предприятий горной промышленности, на которой он завис уже больше пяти лет. И это все, чего он смог добиться? Оказывается, все интересное произошло в далекой молодости, когда блестели глаза и было неимоверное желание жить и увидеть, что произойдет дальше. Когда его удавка стягивала тонкую шею молоденькой девушки, трепыхающейся в его руках, как дикая птица. Только тогда, оказывается, он и чувствовал себя счастливым.
Никита проснулся следующим утром в нервном возбуждении с твердым, как казалось, решением, что пора что-то менять в жизни. Он перерыл шкаф и тумбочку, перевернул десятки артефактов заурядной жизни, превратившихся в обычный хлам, в поисках одного давно не использовавшегося ключа. Маша даже заглянула в спальню с вопросом, собирается ли ее муж на работу сегодня. Да, и не только. Он еле дождался окончания рабочего дня и сразу после работы поехал в старый гараж.
Петли ворот заржавели, и Никите пришлось достать из багажника увесистый баллонный ключ, чтобы со всей силы врезать по ним. На гулкие удары из соседних гаражей никто не вышел. Это место совсем превратилось в заброшенный мертвый город. Но электричество работало. Тусклая лампа осветила его бетонный склеп. Он не был здесь уже лет восемь, совсем забросил своих девчонок. Пахло сыростью и плесенью.
Никита не решился усесться на пыльный и дряхлый диван, но и стоя вдруг почувствовал, как образы жертв устремились в его голову. Такие яркие! Вот она – Лиса, лежит голая перед ним на грязном полу. Вдруг через гнилой запах он ощутил цитрусовый аромат ее духов, настоящий, как будто она была реальной. Нет, он ничего, оказывается, не забыл.
С тех пор Никита все больше жил прошлым. Как футболист, получивший жесткую травму, которая закончила его профессиональную карьеру на самом взлете, вспоминает свой первый и единственный многообещающий сезон в высшей лиге, полный вдохновляющих отзывов и надежд. Он приходил в парки, где убивал. Пусть они и похорошели новыми асфальтовыми дорожками и опрятно подстриженными кустами и травой, это не мешало ему видеть, не мешало чувствовать снова те наполненные адреналином и экстазом мгновения убийств. Никита вставал под то же самое дерево, что и много лет назад, и ждал, когда из-за поворота появится призрак его жертвы.
Он дожидался, когда прогуливающаяся одинокая девушка подойдет достаточно близко, и резко выныривал навстречу, подходил вплотную, изучая ее молодую фигуру, втягивая ее запах. Обычно девчонка отскакивала от его внезапного появления (некоторые даже посылали матом), но в его представлении он хватал ее, разворачивал к себе спиной и накидывал старую добрую удавку с ручками из тростей.
Это забавляло его и глубоко окунало в воспоминания. Если у него не получается счастливо жить настоящим, то почему бы не попробовать жить прошлым?
На Уктусе в тот день он оказался не случайно. Уже полгода Никита выбирался сюда, прогуливался по улочкам, вспоминал, какие дома уцелели с тех пор, каких в те дни еще не было. Забор, за которым он вонзил в Кристину нож, перестроили. Он стал каменным и вышиной в два человеческих роста. От такого же нового дома за ним виднелась только красная крыша из металлочерепицы. У въездных ворот висела видеокамера. Да, камеры сейчас были установлены на каждом втором доме – снимали в круглосуточном режиме подходы к частным крепостям. Сейчас бы убийство Кристины показали в нескольких ракурсах, в разрешении 4К и со стереозвуком.
Конечно, тот роман теперь казался Никите волшебным. Почти месяц чувств, прозрачных, как горный лед. Он ведь почти что изменил себя ради девушки. Могло ли у них быть будущее? Сейчас он мог ответить однозначно, что да. Вон сколько лет прожито с Машей. Да, она не Кристина. Терпела его выходки, слушала внимательно и с уважением, как будто смотрела в рот, боялась что-то наперекор сказать. Но ведь и он с тех пор никого не убил и даже не ударил. Ему удалось измениться. Только вот к чему это привело?
Нет, с Кристиной он мог быть счастлив. Теперь Никита понимал, что любил только ее. Может, даже по сей день любит. По крайней мере, подходя к ее дому, он чувствовал, как его сердце начинало биться с удвоенной силой, будто у неопытного пацана.
Дом не изменился совсем, только краска облупилась на досках фасада. Фонарь прямо напротив окна ее комнаты. Кристина не знала, но он, когда готовился к ее убийству, стоял именно здесь и смотрел на окно, загадывая, что если вдруг выглянет, то он, может быть, просто уедет навсегда и далеко, во Владивосток, например. Сохранит ей жизнь, которая обещала быть красочной и успешной.
Когда Никита вдруг увидел на доме табличку «Продается», он решил, что это знак только ему. Да, здесь, в деревне, в доме его единственной любимой, он сможет изменить течение жизни. Может быть, он найдет себя и перестанет уже мастурбировать на прошлое. Так и случилось.
8
Уговорить Машу сменить стиль жизни на загородный не составило большого труда. После пандемии все вдруг поняли, как хрупка и обманчива на самом деле реальность, и принялись искать отдушину пусть на маленьких, но собственных клочках земли, где над головой небо, а не бетонная плита соседской квартиры. Маше даже казалось, что именно она первая начала говорить о переезде. Что ж, Никита не возражал.
С домом же пришлось повозиться. После последнего переезда прошло
