Зверь - Кармен Мола
Если бы Клара умерла, Лусия непременно почувствовала бы это, но ее сердце молчало, и лишь тревога волной поднималась в груди. Она прошла через фабричный двор, и ее вдруг оглушил шум, который до сих пор она слышала словно во сне: крики, звуки ударов, выстрелы… Наверное, где-то у ворот Мадрида начались беспорядки — оголодавшая беднота требовала впустить ее в город.
Ну почему они с Кларой не ушли из Мадрида, когда было еще не поздно? Теперь она лишилась денег и потеряла сестру. Свобода так и осталась несбыточной мечтой — и для нее, и для Клары Мадрид превратился в западню. Лусия не знала, что почти всех, кто отправился на поиски лучшей доли в Куэнку, Сеговию и Толедо, изгнали и оттуда: никто не хотел, чтобы холера расползлась по городам Испании. Хорошо бы люди, обитавшие по эту сторону стены, снесли ее. Пришел бы конец грязным туннелям и сливным трубам, по которым Лусии столько раз приходилось пробираться. Они ворвались бы в Мадрид, чтобы потребовать то, что им причитается. Или для того, чтобы сровнять с землей город, который не дает им жить.
Мир вокруг погружается в хаос, или это лишь отражение ее чувств? Мысли вспышками сменяли одна другую: она совершила убийство, тело великана лежит в публичном доме Львицы, полиция будет искать ее, проститутку с рыжими волосами. Где Клара? А вдруг она убежала от великана? Лусия понимала, что это тщетная надежда — Клара наверняка оцепенела от ужаса, увидев, как этот человек расправился с Педро и Марией. Лусия хорошо знала сестру. Нет, сейчас она заперта в каком-нибудь уголке лабиринта под названием «Мадрид». Она жива, настойчиво твердила себе Лусия, и ждет, что ее спасут. Так и есть — или Лусии просто хочется в это верить?..
Некогда гадать, нужно начинать поиски! Она не остановится, пока снова не обнимет сестру. Но что ей известно о человеке, который вошел сегодня в китайскую комнату? Обожженная кожа, похожая на шкуру ящерицы, рост почти два метра — чудовище. Зверь. Но в Мадриде нет ни призраков, ни фантастических тварей. Кто-то ведь должен его знать! Но кто?
Лусия вынула из узелка грязное платье и стоптанные туфли, с грустью надела лохмотья. Потом вышла со спичечной фабрики и скрылась в переулках. А что, если после долгих поисков она найдет Клару мертвой? И нельзя забывать о том, что Львица должна была сообщить в полицию о трупе в китайской комнате… Хотя если Клару убьют, что тогда будет значить для Лусии тюрьма или даже казнь на площади Себада, столь красочно описанная Элоем?
Среди чувств, обуревавших Лусию, одно было сильнее всех: чувство вины. Это она украла перстень. Она отдала его сестре. Если Клара погибла, то в этом виновата Лусия. С таким же успехом она могла бы вцепиться Кларе в горло и сжимать пальцы, пока сестра не задохнется.
Ноги сами привели ее на улицу Алькала. Она прошла мимо кондитерской «Донья Марикита». Воришки в надвинутых на глаза картузах крутились вокруг вышедшей оттуда сеньоры и просили угостить их чашкой шоколада с печеньем. Лусия знала: это лишь отвлекающий маневр; один из них уже запускает руку в ридикюль жертвы и ловко его опустошает. Карманники суетились и нервничали, как животные перед грозой.
Над Лусией нависало свинцовое небо. Но где же красноголовая птица? Где матушка? Почему не приходит ей на помощь? Впрочем, Кандида не смогла бы подсказать дочери, с чего начинать поиски Клары, потому что всегда жила так, словно большого города рядом не было.
Вдруг Лусия вспомнила об Элое. Он был единственным человеком, которому она доверяла. Он хорошо знал городское дно и сумел бы разузнать, где могли спрятать похищенную девочку. Наверняка он что-нибудь слышал и о том, где живет великан, но главное — Элой, мальчишка с синими глазами, называвший ее колибри, не подведет.
Лусия ускорила шаг, оставив позади кондитерскую и кафе «Принц». Оба заведения пустовали. Людей не было и в павильоне прохладительных напитков «Помбо» в начале улицы Карретас. Но когда Лусия увидела почти безлюдные ступени монастыря Сан-Фелипе-эль-Реаль — излюбленное место встреч мадридцев, где они обменивались новостями, хвастались успехами и заключали сделки, — стало понятно, что в городе творится неладное. Скользя вдоль стен, нервничая и прячась от стражников, она добралась до площади Ленья. Элоя она не нашла, зато заметила двух воришек из его компании.
— Он пошел на Пласа-дель-Рей, уж не знаю, что ему там понадобилось, — сказал Лусии один из них.
Голос беспризорника с каждым словом становился тише, приятель нетерпеливо дергал его за рукав. Они боялись Лусию? Нет, не ее: на площади появились человек двадцать мужчин и женщин, оборванных и грязных, словно только что выбравшихся из сточной трубы. Возглавлявший их бородач в синей блузе, какие носят крестьяне и разносчики виноградного сиропа, кричал:
— Плюйте на запреты! Нас хотят посадить под замок! Теперь придумали, что собираться больше чем вдесятером нельзя! А что? Если нас девять, то мы не заразимся? Все знают, откуда берется зараза. Из воды! А кто ее заражает?
Лусия, не обращая внимания на этих вестников апокалипсиса, развернулась и пошла обратно, чтобы попасть на Пласа-дель-Рей. По дороге она еще несколько раз наталкивалась на сборища возбужденных людей. Рассерженные указом люди бродили по улицам, кипя от негодования.
— Это не мы, бедняки, разносим болезнь! Во всем виноваты монахи! Они заражают воду, чтобы карлисты победили, — говорила маленькому мальчику пожилая женщина, которую Лусия нечаянно толкнула.
Глаза старухи скользнули по рыжей шевелюре Лусии, и на секунду девочке показалось, что та сейчас признает в ней убийцу великана. Но старуха продолжила свой путь и разговор с мальчишкой, которого крепко держала за руку.
— Для этого они нанимают детей. Их видели около многих водоемов.
Интересно, откуда доносятся выстрелы? Может, где-то начались волнения горожан, уставших от запретов и обвинений?
— Никто не следит за детьми, а монахи не дураки. Они знают, что за четыре реала ребенку можно поручить что угодно. К тому же дети вечно крутятся возле колодцев.
— Говорят, мы отвернулись от Бога, и это божья кара.
— При них мешки с порошком. Они получают их в монастырях.
— Месть церковников, вот что это такое. За то, что людям надоело слушать их галиматью.
— Она нарочно нас травят!
Так говорили мужчины и женщины, старики и молодежь, между которыми пробиралась Лусия, одержимая одной мыслью: Элой поможет ей найти сестру.
26
____
— Ему разбили голову вазой, а потом воткнули в затылок булавку.
Доносо, сидя на смятых простынях, выпустил дым и слегка пнул ногой лежавший на полу труп. Сигаретный пепел осыпался на красный ковер.
— Проститутка не дала ему даже раздеться.
Диего присел на корточки рядом с убитым, и с большим трудом — тело весило, как могильная плита, — перевернул его. Теперь обезображенное пунцовым ожогом лицо смотрело в потолок.
— А где девица, что его прикончила?
— Чай пьет в гостиной со своей мадам! О чем ты только думаешь, Диего? Убила и сразу дала деру — не нас же с тобой ей дожидаться! Львица сказала, девчонка была новенькой, имя она забыла, и вспомнить мы ее вряд ли заставим. Уж я-то хорошо ее знаю.
— А покойник-то здоровенный!
— Какая наблюдательность! Не думал поработать в полиции? — усмехнулся Доносо. — Но главного ты не заметил! Только погляди на эту рожу, Диего! И скажи спасибо, что я нашел убийцу.
— Думаешь, это Зверь?
— Многие свидетели говорили о том, что у него кожа как у ящерицы. И что он огромный, просто великан. Я внимательно читал твои статьи. Если Зверь действительно человек, то им вполне может быть этот детина с красной физиономией. Не его ли ты искал? Он перед тобой, но показаний для твоей газетенки, похоже, не даст. Ничего ты из него уже не вытянешь.
Диего обыскал мертвеца.
