Зверь - Кармен Мола
— Я думал, ты всего лишь молчаливый участник маскарада, — пошутил Диего, когда Доносо вставлял ключ в замочную скважину.
— Только не воображай, что я вижу в твоем расследовании хоть какой-то смысл. Однако чем быстрее мы с этим покончим, тем быстрее сможем погреть кости в таверне. Ты уже должен мне пару рюмок за помощь.
В квартире оказалось множество книг, в основном по богословию и ботанике. На небольшой консоли была расставлена коллекция растений. Комнату, что находилась ближе к гостиной, занимал молодой падре Адольфо, во второй, побольше, жил падре Игнасио. Здесь до сих пор оставались следы погрома, сопровождавшего грабеж: валявшаяся на полу метла, перевернутый стул, выдвинутые ящики.
— Что они могли унести? Это были обычные воры? Или здесь искали что-то конкретное? — Доносо взял книгу в кожаном переплете. — Думаю, для знающего покупателя эти книги представляют ценность.
— Да, такая библиотека стоит недешево. Похоже, вор был необразованный и, скорее всего, квартиру ограбили случайно. Сейчас нередко обчищают дома тех, кто умер от холеры.
Доносо и Диего обыскали все углы, но ничего не нашли, да и трудно что-то найти, если не знаешь, что именно ищешь. Вдруг полицейский обратил внимание на стеклянный пузырек с какой-то красной субстанцией.
— А это что такое? Удобрение для цветов?
Диего открыл крышку и сунул во флакон палец. Поднеся его к носу, он уловил легкий запах железа.
— Пахнет как свернувшаяся кровь.
— Ты уверен? — Доносо взял у приятеля пузырек, понюхал и кивнул: — Кровь. Интересно, какого животного? И зачем священнику кровь?
Диего задумался: интересно, существует ли какой-нибудь научный метод, позволяющий определить, чья это кровь? Он спрятал пузырек в карман и решил сходить к молодому доктору Альбану и расспросить его, но потом передумал. Теолог Игнасио Гарсиа лечил травами. Возможно, в пузырьке вовсе не кровь, а какой-нибудь бальзам, и любой садовод сможет это подтвердить. Как ни горько было признавать, он, похоже, оказался в тупике. Наверное, лучше потянуть за другую ниточку, связанную с эмблемой в виде скрещенных молотов, которую нашли в горле Берты. В любом случае, что делать дальше, он решит завтра утром — сейчас на это просто нет времени. Сегодня пятница, и у Диего назначено свидание, из-за которого он всю неделю провел почти без сна.
15
____
Лусии казалось, что в новой одежде она выглядит нелепо, но возражать не решилась — наряд выбирала сама Львица. Шелковый бордовый лиф с черной отделкой намеренно оставлял открытой большую часть груди. Сзади болталось что-то вроде широкого хвоста, тоже из шелка. В таком виде, полуголая, она лежала на оттоманке. Колченогий Маурисио писал ее портрет. Он велел не шевелиться, и это было не трудно: она чувствовала себя, как зверек, замерший от яркой вспышки. Ее пугало то, что ожидало впереди.
— Раз уж я пишу портрет, могли бы разрешить мне лечь с ней первым.
— Будь ты хоть сам Веласкес, портрет не стоит таких денег. Если что-то не устраивает, проваливай, и дело с концом.
Неделю назад, выполняя свое обещание, Лусия вернулась в дом Львицы, и та объявила аукцион, который сегодня должен был наконец завершиться. Уже нашлось трое мужчин, готовых выложить за невинность Лусии немалые деньги. Они придут в три часа, чтобы осмотреть товар и принять участие в аукционе, после чего победитель удалится с трофеем в одну из комнат.
— В китайскую, самую лучшую. Я отдам тебе половину того, что за тебя заплатят, за вычетом расходов, конечно, — пообещала Львица.
— Это много?
— Больше, чем у тебя было за всю жизнь. Уж в таком-то наряде трудно не заработать!
Колченогий рисовал, а Лусия пыталась представить, что ждет ее через несколько часов. Нет, лучше думать о деньгах, которые она получит: можно будет купить еды для Клары, мяса и фруктов, одежду. Около прачечных на реке продавали вполне приличные вещи — владелицы иной раз отказывались от них из-за какого-нибудь неотстиравшегося пятнышка. Нужно будет только хорошенько поторговаться, чтобы сэкономить денег на билеты в экипаж, который увезет Лусию и Клару из Мадрида — скорее всего, на юг, туда, где, говорят, есть море. Там, вдали от большого города, от холеры, от вездесущего великана, они с сестрой начнут новую жизнь.
Колченогий показал Лусии законченный портрет, и она не смогла скрыть восхищения. Под кистью безобразного человека родилась прелестная картина. Да, это была она, Лусия, хоть и намного красивее, чем в жизни, и не такая испуганная.
Желающих поторговаться и стать у Лусии первым, оказалось пятеро. Все они казались богатыми людьми. Львица и Дельфина, мать Хуаны, велели Лусии с улыбкой прохаживаться между столами и не возражать, если у кого-то из пятерых окажутся слишком длинные руки и он захочет пощупать ее, прежде чем расстаться с деньгами.
— Пусть трогают, и только. Если захотят большего, пусть раскошеливаются.
На Лусии был все тот же откровенный наряд, в котором с нее писали портрет. Она неспешно бродила между столиками, не избегая, как советовала Львица, встречаться с мужчинами взглядом. В их глазах она видела вожделение и алчность, за которыми, однако, угадывались стыд и даже чувство вины. Все они только и мечтали прикоснуться к ней, овладеть ею. И все же с каждым новым шагом она чувствовала, что пожиравший ее страх рассеивается. Она двигалась все увереннее, все решительнее, чувствуя странную внутреннюю силу, которой готовы были подчиниться пятеро мужчин. Им нужно только ее тело. Она вспомнила слова уличной женщины, помогавшей ей привести себя в порядок: «Единственное, что есть у нас, бедняков, — это наше тело». И даже если сегодня ночью один из этих мужчин им воспользуется, она все равно останется собой.
Забавно: все решают деньги и достанется она тому, кто выложит больше других. Однако соблазнить ее старался каждый: мужчины наперебой приглашали ее присесть к ним за столик, угощали шампанским, и чем больше она презирала их, тем более дерзкими они становились. Теперь Лусия не сомневалась в правильности своего решения, и упреки матери перестали звучать в ее ушах.
Наконец Львица поднялась на небольшую сцену и попросила Лусию встать рядом.
— Нечасто можно встретить девственницу такой красоты. С огненными волосами и на голове, и внизу. Я ей говорила, что здесь соберутся самые щедрые мадридцы, готовые заплатить лучшую цену за право стать тем мужчиной, которого она не забудет, сколько бы ни прожила на свете.
Довольно быстро выяснилось, что двое из пятерых закусили удила и готовы продолжать торговаться, когда прочие отступились. Один был в темном сюртуке и простой белой рубашке с коротким черным галстуком. Лусия мысленно назвала его Могильщиком. Он был высокий, худой, бледный, почти лысый и казался больным. Было трудно поверить, что при такой нездоровой внешности человек готов выложить огромные деньги за удовольствие. Второй был довольно молод и, пожалуй, даже недурен собой. Мужчина лет тридцати был одет как щеголь: жилетка из красно-черной набивной ткани, коричневые панталоны, черный фрак и широкий галстук. Лусии он напомнил одного из тех студентов, которых любил пощипать Элой.
Чтобы подогреть интерес претендентов, Львица велела Лусии посидеть на коленях у каждого, позволить им разглядеть товар получше. Она почуяла запах добычи и понимала, что цена может взлететь до небес. Победил Могильщик. За то, чтобы увести Лусию в китайскую комнату, он заплатил неслыханную сумму — пятьсот реалов.
Но прежде ее подозвала к себе Дельфина:
— Не волнуйся, все закончится быстро. Это просто один из клиентов, у тебя их будет еще много, и они не всегда станут платить такие деньжищи. Но и не всегда их будут отбирать так строго.
