Умница - Хелена Эклин
Я была так довольна Стеллой, что решила устроить нам маленький праздник и повела ее в наше любимое кафе на Масвелл-Хилл. Но едва мы добрались до места, как она вдруг объявила, что совсем не голодна. Я и не подозревала, что путь из кафе домой пролегает мимо дома Ирины, пока не увидела ее в окне: она сидела одна и смотрела на улицу. Мне захотелось свернуть и незаметно пойти другой дорогой, но Стелла помахала Ирине, и та, заметив нас, жестом пригласила к себе.
Она открыла дверь, и ее вид меня немного отпугнул: босые, покрытые красными пятнами ноги в грязных тапочках из овчины, небрежный макияж – подводка и тени лишь на одном глазу. Я почувствовала к ней жалость, но замялась у порога: от мусорных баков долетал неприятный запах, но еще хуже воняли сами пластиковые корпуса контейнеров.
А Ирина вдруг достала еще одну жестяную банку с печеньем – будто предчувствовала, что мы придем.
– Кто-нибудь знать маленький голодный волчат? – спросила она, глядя на Стеллу.
– Ау-у-у! Ау-у-у! – завыла та, изображая волчонка. Я вздрогнула. Обычно она неохотно затевала игры с незнакомцами. Впрочем, Ирина не была для Стеллы чужой, ведь Бланка водила ее к себе.
– Мамочка, давай перекусим, – попросила Стелла и потянула меня в дом.
– Ты же сказала, что не голодна, – напомнила я и обратилась к Ирине: – Спасибо, но нам пора домой. – Я боялась, как бы Ирина не ляпнула лишнего о Бланке. Она потупила взгляд, и я немного замялась.
– Может, вы зайдете к нам на чашечку чая? – предложила я. – Я как раз приготовлю ужин для Стеллы.
– С удовольствием, – отозвалась Ирина и пошла за сумочкой. Я понимала, что поступаю правильно, и все же мне стало не по себе. Нужно было как-то намекнуть ей, чтобы она не вспоминала о Бланке, но не могла же я сказать в лоб: «Очень сожалею о трагической гибели вашего ребенка, но мне бы не хотелось расстраивать свою дочь, которая очень даже жива. Не могли бы вы подыграть нам?» Как бы выразить это помягче?
На пороге нашего дома Ирина замерла, и по ее лицу пробежала тень. Бедная женщина! Она, должно быть, вспомнила Бланку, которая так часто у нас бывала. Я осторожно коснулась ее руки.
– Заходите, располагайтесь, – сказала я, приглашая ее внутрь. – Я сейчас приготовлю чай.
Ирина в замешательстве оглядела дом. Наш интерьер всегда был минималистичным, но так получилось, что теперь книжные полки стояли совершенно пустыми. Еще до беременности я часами напролет реставрировала их, но, как только начался токсикоз, стало уже не до расстановки книг и симпатичных безделушек. Честно говоря, мне даже нравилась эта пустота – она умиротворяла и расслабляла.
На кухне Стелла неожиданно попросила Ирину почитать ей книгу, которую мы недавно взяли из библиотеки, – «Кораблекрушения: Истории бедствий на море». Ирина, несмотря на свой плохой английский, с энтузиазмом взялась за дело. Тем временем я поставила перед Стеллой отдельные мисочки с пенне, домашними чипсами из капусты и горстью черники, и, к моему облегчению, она принялась за еду. Я отметила про себя, что, возможно, стоит попробовать и самой читать ей за ужином. В этот момент пришло сообщение от Пита: он предупредил, что задержится допоздна на работе – после раннего ухода накануне ему нужно было многое наверстать. Из кладовой донесся запах несвежих кренделей, и у меня скрутило живот.
– Спасибо, что зашли, – торопливо сказала я Ирине. – Мне уже нужно купать Стеллу. – Я знала, что она, скорее всего, снова откажется от ванны и мне придется в очередной раз обтереть ее влажным полотенцем, пока она стоит на коврике. Но объяснять это постороннему человеку было незачем.
Ирина осталась на месте. Я прижала ладонь ко рту. Даже Пит ни разу не видел, как меня выворачивает наизнанку. На лбу у меня выступили капельки пота. Ирина пристально посмотрела на меня, а потом поднялась.
– Я сделать ванна.
– Очень любезно с вашей стороны, – начала я, пытаясь подобрать нужные слова, – но… – Я не знала, как объяснить, что Стелла вряд ли захочет, чтобы ее купала едва знакомая женщина.
Ирина обернулась к Стелле.
– Мы построить корабль. «Титаник».
Стелла запрыгала от радости.
– А я буду гигантским кальмаром! Сожру всех на борту!
Неужели Стелла уже купалась у нее? Взгляд Ирины скользнул по мне.
– Тебе отдых, – велела она и положила руку мне на плечо.
– Вода должна быть чуть теплая, – начала я, сглатывая слюну. – Нужно…
– Я понимать, – Ирина кивнула на мой живот. – Тебе отдых.
Я хотела добавить, что Стелла не выносит, если дверь в ванную открыта, пока набирается вода, но меня захлестнула внезапная волна головокружения, и я осела на диван. Ирина молча поднялась за Стеллой по лестнице. Тошнота пошла на спад. Эдит в жизни не додумалась бы предложить искупать Стеллу. В самом раннем детстве у Стеллы был период, когда она ненавидела подгузники – любая плотная резинка становилась для нее пыткой. Мне приходилось быть начеку, ястребом ловить момент и мигом нести ее к горшку, как только я замечала, что она хочет в туалет. Бывало такое, что я по два дня не ходила в душ и не могла спокойно поесть за столом. И пока я сидела на полу и напряженно высматривала на лице Стеллы любой тревожный сигнал, мама расслабленно наблюдала за нами с дивана, неторопливо потягивая некрепкий «Эрл Грей» («Чайный пакетик надо опустить в воду лишь на секунду»), и своей безмятежностью доводила меня до отчаяния. Лучшим ее утешением была фраза: «Сейчас тебе непросто, но материнство – это всего лишь этап твоей жизни».
И вот наконец у руля встал кто-то другой, а мне дали шанс отдохнуть. Я достала телефон и нашла старую серию «Соседей» – австралийского сериала, который когда-то смотрела после школы с Морин, нашей уборщицей. Даже когда я выросла и необходимость сидеть со мной отпала, а Морин стала навещать нас только раз в неделю, она всегда задерживалась после работы, чтобы посмотреть со мной очередную серию.
В остальные дни после уроков я брала в библиотеке кулинарные книги и мечтала о праздничных застольях. Эдит предпочитала простую еду, а вот Морин я однажды угостила тортом-безе «Павлова» собственного приготовления – решила устроить пир в честь свадьбы двух героев из нашего сериала. Она съела аж три куска.
А через неделю Морин принесла ингредиенты для пастушьего пирога и предложила мне научиться его готовить. Мы вместе чистили картошку, нарезали лук. Я осмелилась спросить, можно ли добавить немного дижонской горчицы, и Морин искренне заинтересовалась моей идеей. Когда пирог был готов, она театрально взмахнула рукой и поставила его на стол.
– Мадам, кушать подано!
Она откусила пирог, довольно цокнула языком и поцеловала кончики пальцев.
– Горчица – это находка! Нам надо открыть ресторан! Фирменное блюдо уже есть!
От ее слов у меня внутри разлилось тепло. Я встала, сделала нелепый реверанс и взяла салатные ложки.
– Не желает ли мадам зеленого салата?
– О-ля-ля! – воскликнула Морин и протянула мне тарелку.
Пока мы ели, я спросила:
– А как бы мы его назвали? Наш ресторан.
Глаза Морин сверкнули.
– Как-нибудь на французский манер – чтобы звучало модно. Только я не знаю ни слова по-французски.
– Ты знаешь «о-ля-ля», – напомнила я. – И, наверное, «бонжур»?
Морин захихикала.
– Решено: «О-ля-ля бонжур»!
С того дня у нас появилась маленькая традиция: готовить вместе по четвергам. Каждый раз, когда Морин вытирала каплю соуса с края тарелки или посыпала блюдо петрушкой, она непременно говорила:
– Для «О-ля-ля бонжур» ничего не жалко.
Эдит возвращалась домой не раньше семи, поэтому нам никто не мешал, если мы садились ужинать пораньше. Эдит я потом говорила, что уже поела, но не уточняла с кем. Почему-то я была уверена, что ей это все не понравится.
Как-то вечером я решила подурачиться: изобразила напыщенного французского официанта, плеснула немного воды в бокал Морин и попросила ее продегустировать «изысканное вино».
– Почувствуйте легчайший пг'ивкус лондонских тх'уб! Только лучшее для мадам!
Внезапно над нами нависла
