Ольховатская история - Владимир Георгиевич Кудинов
Впрочем, не о дорожных мытарствах я собираюсь сейчас рассказать, некогда пешком ходили в Киев молиться. Я хочу провести вас к нашей остановке и подождать автобус, а сегодня он придет непременно, подождать в летний воскресный день, примерно с трех часов пополудни: до села мы добираемся кто как умеет — уезжаем вместе.
Но сперва вот о чем. У нас 79 дворов. В общем-то немного, но когда-то действовала деревянная церковка, и поэтому Яворы — село. Как и соседние Теплень, Баламутовичи, Дудичи, Грабень. По осени старушки часто вспоминают о старинном веселом празднике — кирмаш, а я долго не мог взять в толк — что же это за праздник, ведь кирмаш в буквальном переводе с белорусского и польского означает ярмарка, а в рассказах никаких элементов собственно ярмарки не было. Пока не уяснил, что в нашей местности это нечто сродни русскому престолу и украинскому храму. Коротко говоря, у каждого села был свой собственный праздник, и села поочередно ходили друг и другу в гости. В Яворах кирмаш приходился на вторую половину сентября, на окончание основных полевых работ, в чем заключался, понятно, великий смысл.
Хаты стоят в два порядка, ленятся одна к другой — подчас между ними не наберется и нескольких шагов, кошка со стрехи на стреху перемахивает. Что ж, место возвышенное, сухое, а кому была охота лезть к чертям в болото? Женился, отделялся сын — рубил на родительской усадьбе новую, для новой семьи. Потом — сын этого сына, да еще приглядывался, где поселится еще не родившийся его прямой потомок. Лишь на нашем краю просторно, тут строились много позже, мою так вообще сюда перевезли, и дома расположены только с одной стороны улицы: со второй — мокрый выгон, бекасы блеют, заболоченные кустарники, а в них ручей, бобры и нерестится в апреле щука. А за ручьем — Птичь, верховья реки. И вот от границы старых и новых Яворов, от того места, где, как рассказывают, давным-давно, но на памяти старых людей, в ночи мерцала окошками еврейская корчма, — от этой условной границы сначала наизволок, а потом круто в гору поднимается дорога — к той самой церковке, приспособленной нынче под склад. По углам ее три старых тополя, четвертый не дожил до наших дней. И на одном из тополей гнездо аистов.
Обочь церковки бывший клуб — обыкновенная хата, разве что без сеней да печи, с заколоченными почему-то окнами и никогда не запираемыми дверями. С появлением телевизора надобность в кинопередвижках отпала, да и народу заметно поубавилось в селе. Эта хата, или клуб, если хотите, теперь используется для редких собраний да всенощных танцев во время свадеб.
Хотя нет, едва не упустил из виду: каждый год, когда молодые аисты впервые в жизни отваживаются оставить гнездо, они слетают на конек именно этой хаты — близко, не так страшно пробовать крыло.
И еще на горушке стоит магазин — новый, белого кирпича, с водяным отоплением и единственным на село телефоном. А торгуют в магазине всякой всячиной, крайне необходимой сельскому человеку, — хлебом, солью, сахаром, одеждой, гвоздями, сапогами, рубероидом, ведрами, косами, мылом и, необязательной всячиной — консервами «Борщ», например.
В дни бойких торгов в магазин приезжают представители окрестных деревень — либо в их магазинах нет того, чего душа жаждет, либо выходной, переучет. Приезжают кто на чем горазд, в основном на мотоциклах, а то и на бензовозах, телегах. Один чудак продрался из Теплени, а Теплень отнесена к Узденскому району и снабжается по иному расписанию, — продрался на подростковом велосипеде через болота, поднял только седло. Бедняга, как он ехал с бутылками обратно — в карманах ведь не разместились…
Всякий раз, возвращаясь с почты, а до нее вкруговую 6 километров, в магазин заходит почтарка. С газетами, письмами, пенсиями. Заходит передохнуть, обогреться в стужу, укрыться в дождь, испить в жару лимонада или простой водицы на худой конец. К тому же у нее помимо газет с новостями в сумке есть новости на языке — возвращается как-никак с совхозной центральной усадьбы, из столицы, по-нашему.
Словом, все новости закономерно стекаются к магазину, здесь их обычное гнездилище, а эта горушка и есть фактический центр села, вынесенный, так сказать, за пределы села.
И вот к этому центру по единственной дороге, связывающей Яворы с внешним миром, и приходит автобус. То есть дорог-то у нас немало, и все они жизненно необходимые, но так, местного назначения — к полю, лесу, ферме, к ямам, где глина или песок, к кладбищу.
Итак, три пополудни. До прибытия автобуса еще целых полчаса, до отправления — более часа, и есть время оглядеться. Но зачем мы явились так рано, тем более, что и магазин-то, по идее, закрыт на обеденный перерыв? Да нет, какой же сегодня перерыв, если магазинщица Таня сама провожает сына с невесткой и внуками, а вчера завезли два десятка ящиков долгожданного вина и с наплывом гостей из города, проводами разве сможет она спокойно похлебать дома холодника, выполоть какую-нибудь траву-мокрицу на грядках — будут торчать у ворот, занудливо звать, чтоб быстрее открывала краму, наш яворский ЦУМ. И народ — вот он народ, уже собирается под старыми тополями, толпится в магазине, восседает на мураве за магазином.
Пока в основном подходят те, кто не едет. Бабули — чтоб взять хлеба, карамелек кулек, того же вина, пока не расхватали (сенокос скоро, без вина не обойтись), занять заблаговременно для отъезжающих места в автобусе (молодые встали поздно, ходили в лес за черникой и еще только моются у колодцев); ко всему прочему, когда еще представится случай повидаться сразу со всем селом — через неделю только… Тут же вертятся ребятишки, почти все школьного возраста — младших братьев и сестер родители заберут с собою, а у этих каникулы, будут жить у бабушек до сентября.
Я не еду, я провожаю дочь. Она редкая гостья в Яворах, и ее знают лишь близкие наши соседи. И Толик, торопившийся из магазина за магазин, всегда розовощекий по дороге в Яворы и по дороге из Яворов, хлопец, вдруг сбился с шага, описал полудугу, вроде как попал в зону притяжения космической черной дыры — он не видел мою дочь прежде.
— Девушка!.. — загомонил он, — Я покажу вам дорогу до Руденска!
— Спасибо.
— А потом и до Минска!
— Я не в Минск еду. В противоположную сторону, — находится дочь.
— Как?! Но ведь под Пуховичами взорвали мост!.. — находится и Толик.
Веселое времяпрепровождение всем пассажирам автобуса и Толиным соседям по электричке обеспечено.
