У счастья нет морщин - Анн-Гаэль Юон

Раскрасневшаяся Марселина окликнула кухарку:

– Ну же, Нур! Мы пришли сюда не для того, чтобы плескаться! Давайте, живее!

Месье Жорж начал новую серию упражнений. Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, Нур отошла в сторону, устав от брызг Марселины.

– Продолжайте без меня! У меня больше нет сил!

Марселина улыбнулась месье Жоржу и удвоила усилия, с каждым новым движением убеждаясь, что все внимание тренера теперь приковано к ней одной. Нур помахала Ипполиту через весь бассейн. Тот радостно откликнулся и скрылся в трубе водяной горки. Нур улыбнулась.

Вскоре она обнаружила Жюльетту в парильне. Глаза девушки в оцепенении уставились в пол.

Нур была здесь на знакомой территории, она позаботилась о том, чтобы принести перчатку из конского волоса и кусок черного мыла. В духоте крохотного, отделанного деревом помещения она жестом предложила Жюльетте потереть ей спину. Девушка, завернувшись в полотенце, согласилась без особого воодушевления.

– Ты слышала, как Полетта отчихвостила спасателя?

Жюльетта промолчала. Нур обеспокоенно взглянула на нее.

– Намазать тебя глиной?

– Нет, спасибо, Нур, не надо.

Жюльетта съежилась в уголке парильни. Ее лицо исчезло в тумане. Слышно было только, как с потолка падают капли.

– Как у тебя дела, дорогая?

Кухарка смотрела на нее своими большими, теплыми глазами с такими длинными ресницами, что они почти касались ее бровей. Она была из тех женщин, в щедрых объятиях которых так и хочется свернуться калачиком и никогда из них не выбираться.

– Все нормально.

Нур подошла к ней. От горячего камня по всему телу разливалось блаженное тепло.

– Ты уверена, что все в порядке?

Внезапно, не удержавшись, по щеке Жюльетты скатилась слеза. Затем вторая. Подбородок ее задрожал. Нур обхватила девушку руками.

– Ну что ты! Жюльетта, дорогая, что случилось?

– …

– Прошу, поговори со мной! Я не могу видеть тебя в таком состоянии.

Жюльетта молча плакала. Ей казалось, что Нур аккуратно проткнула пузырь горя, который она носила в себе последнее время. Слезы не переставали литься.

– Ну вот… Вот так… Все будет хорошо…

Нур притянула ее к себе и нежно покачала.

– Я… – начала Жюльетта и снова принялась всхлипывать.

Затем она глубоко вздохнула:

– У меня будет ребенок.

Ребенок? Нур показалось, что она вот-вот упадет навзничь.

– Что? Но… то есть… как же так?

Она ожидала чего угодно, только не этого. В ее голове проносились вопросы. Готова ли Жюльетта? Стоит ли радоваться этому? Кто позаботится о ней?

– Я не знаю, Нур. Просто не знаю. Думаю, это случилось на свадьбе моей кузины, когда… ну… в общем, во время майских праздников…

Нур вспомнила, что Жюльетта выглядела не очень хорошо, когда вернулась после тех выходных.

– Значит, прошло уже… почти три месяца?

– Да, именно…

Повисла тишина. Нур посмотрела на фигуру девушки, которая пока ничем не выдавала ее положения. При мысли о том, что внутри нее уже бьется маленькое сердечко, сердце самой Нур сжалось.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… Кажется, не очень…

Еще одна слеза скатилась по ее щеке.

– А отец…?

Она почувствовала, как Жюльетта напряглась.

– Ты можешь предупредить его? Ты говорила с ним об этом?

Жюльетта отмахнулась от этой темы. Нур сжала кулон на шее. Она поняла, что больше ничего не узнает. И, наверное, это к лучшему. В конце концов, в ее жизни тоже было немало разочарований в мужчинах. Но она не могла подавить беспокойства при мысли о том, что Жюльетта, такая юная, начнет свою жизнь в качестве матери без мужа рядом. Она обняла ее и поцеловала в лоб.

– Что ж, во всяком случае, Леон будет счастлив! Давно пора кому-нибудь его потормошить, подергать за хвост и за уши, я тебе точно говорю!

– Нур, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Особенно месье Ивон.

Ее глаза были полны слез, на лице застыла маска отчаяния.

– Мне нужна эта работа, понимаешь?

– Но как же…

– У меня еще есть несколько дней, чтобы решить, оставлять… оставить ли его.

Нур почувствовала, как ее сердце наполняется печалью. Горе из глубины души захлестнуло ее. Давнее горе, но все еще живое, похороненное с мужеством и отрицанием, но теперь вырвавшееся наружу с неожиданной силой. Застигнутая врасплох, она прижала Жюльетту к себе и спрятала слезы в ее волосах. Она начала напевать на своем родном языке:

Ni-ini ya mo-omo

Hata'iteb achè-èna

Ni-ini ya mo-omo…[3]

Они долго сидели обнявшись, пока жар парильни не одолел их. И тогда с тяжелым сердцем отправились в раздевалку.

15

– Месье Жорж? Я принесла ваше белье!

Жюльетта снова постучала в дверь. Торопясь поскорее избавиться от тяжелой корзины, она повернула ручку и сильным толчком бедра открыла дверь. Между работой в ресторане и уборкой комнат у Жюльетты не было времени скучать. В обмен на ее помощь месье Ивон предоставлял ей жилье и платил немного денег.

Она впервые оказалась одна в комнате старика. Неловко, но что делать? Ей еще надо зайти к мадам Полетте, отнести ей грелку. Сколько бы месье Ивон ни твердил, что в условия проживания не входит потворство прихотям каждого жильца, Жюльетта просто не могла им отказать. Особенно мадам Полетте.

– Месье Жорж?

Жюльетта окинула взглядом небольшую комнату. Все было безупречно. «Почти слишком», – подумала она. Даже шерстяной жилет, оставленный на спинке стула, казалось, был повешен здесь для гармонии.

Жюльетта вынула белье из корзины и положила несколько пар носков на комод. Одна из них упала к ее ногам. Жюльетта наклонилась, чтобы поднять ее. Под столом ее внимание привлекла коробка. Она была придвинута вплотную к стене, так что заметить ее можно было, только наклонившись к полу. Это была довольно большая шляпная коробка, пожелтевшая от времени. Что в ней может быть? Зачем месье Жоржу хранить шляпу под столом, на котором он разбирает свою почту?

Она еще раз оглядела комнату. Идеально заправленная кровать, крошечный комод и маленький платяной шкаф, который, конечно, не мог вместить такую большую коробку. Для сокровищ не так уж много места, если в ней вообще было что-то ценное. В конце концов, месье Жорж мог просто хранить там видеокассеты или непарные носки.

Она нырнула под стол и вытащила коробку.

Вдруг перед глазами возникло осуждающее лицо Мамино. Разве та не учила ее не совать нос в чужие дела? Всегда держаться на расстоянии от людей?

Под «людьми» Мамино подразумевала прежде всего соседских женщин, которые собирались за чашкой кофе после обеда. На вопрос Жюльетты, когда же они опять пойдут к мадам Сабатье, которая баловала девочку свежими пирожными, Мамино ответила:

– Понимаешь, Жюльетта, когда слишком часто видишься, то оказывается нечего сказать друг другу и начинаешь обсуждать тех, кого нет рядом. Сплетничать. А мы никогда не должны подливать масла в огонь сплетен. Пусть твое слово будет на вес золота, моя девочка!

Поэтому бóльшую часть времени Жюльетта и Мамино проводили одни в маленькой квартире. Вместе они смотрели фильмы о животных, раскладывали пасьянсы и пекли пироги. Мамино взяла ее к себе еще ребенком, в тот день, когда мать девочки решила выйти из игры прямо посреди своей жизни.

Девушка уже собиралась задвинуть коробку обратно в угол под столом, как вдруг дверь резко распахнулась.

– Так, значит, барышня, роетесь в вещах месье Жоржа?!

Жюльетта в ужасе вскочила на ноги так быстро, что чуть не упала. Перед ней стояла Полетта.

– Это совсем не то, что вы подумали, мадам Полетта! Я… я просто принесла белье для…

Старая дама в халате возвышалась над ней во всем своем великолепии. Белые волосы и впалые щеки делали ее похожей на преподавательницу по балету. На одну из тех, кто надавливает на плечи, чтобы растянуть связки, не особо заботясь о боли учениц.

Она постучала тростью по полу.

– Та-та-та! Скорее принесите мою грелку! Скоро уже час, как я жду вас! Вы хотите, чтобы