Возвращение с Марса - Василий Павлович Щепетнёв
Глава 6
Сегодня мы удалились от Земли на миллион километров. Так далеко человечество ещё не забиралось, автоматические станции не в счёт. По этому поводу выпустили стенгазету: «К звёздам!». Командир велел, да. Выдал лист ватмана, тушь, фломастеры и прочие письменные принадлежности. Убрали крошки со стола, распределили обязанности, и работа закипела.
Я плакатным пером изобразил заголовок, красной тушью, но почему-то готическим шрифтом. Командир хмыкнул, но возражать не стал.
Космонавты-исследователи Василий и Олег сочинили поэму, маленькую, но симпатичную, с торжественным началом: «Ты лети, моя ракета// Сквозь пространство пустоты».
Бортмеханик Антон нарисовал наш космический корабль, в его воображении он вышел весьма импозантным, на фоне красных марсианских гор, с большим зеркалом-отражателем на корме, слегка, правда, кривоватым. Это я с намёком, сказал Антон, но каким намёком, не сказал.
Бортмеханик Иван в шесть фломастеров изобразил человека у штурвала, но кто это, мы не разгадали. Лысый, ростом невелик (что особенно контрастировало с монументальностью корабля Антона), с хитрющим прищуром, странной, будто бы односторонней усмешкой (коричневый фломастер дал сбой на половине рта), с маленькими поросячьими глазками. И в этих глазках читалась какая-то необъяснимая, всепрощающая доброта. Изобразил, а затем превратил лист ватмана в полноценную стенгазету: сверху и снизу посадил на реечки, приспособил верёвочку, и, при общих аплодисментах, повесил всё на гвоздик в отсеке управления полётом, он же столовая, он же библиотека, а отныне и красный уголок тоже.
И здесь, за рубежом миллиона километров, обнаружилось, что мы в далеком космосе не одни.
В разгар торжественного обеда (по случаю первого миллиона — двойная порция 'Торопыжки), на стол выбежал таракан. Большой. Рыжий. Усатый. Он шевелил усиками с видом полного хозяина положения.
Воцарилась тишина. Шесть пар глаз уставились на незваного гостя. Мысли пронеслись параллельно, как в голове шахматного чемпиона:
Проблема? Несанкционированная биологическая единица на борту! Возможный переносчик бактериальной или вирусной инфекции!
Ресурс! Источник живого, свежего белка! В условиях ограниченного рациона — бесценный!
Наука! Откуда? Как выжил? Можно поставить интересные эксперименты!
Командир первым опомнился. Он поднял руку, останавливая порыв Василия, уже потянувшегося за салфеткой (явно с негуманными намерениями).
— Стоп! — скомандовал Андрей Витальевич. — Живьём брать демона! Он подлежит изоляции и изучению!
Пришлось оставить в живых. Ради науки. Ради отчетов. Ради возможности написать: «Обнаружен и изучен представитель земной фауны»
— Ничего, — философски заметил Олег, наблюдая, как Иван ловко накрывает таракана пластиковым стаканчиком от «Торопыжки», — где один, там, по законам вероятности и биологии, рано или поздно, должно быть много. Стратегический запас белка, так сказать.
Вот так и проходит наш полёт.
После обеда опять погрузились в невесомость.
Запятые я стал вписывать в журнал на глазок. Опытным путём рассчитал, что в среднем на страницу приходится двадцать восемь запятых, и стал отмечать около этого числа. Плюс-минус. От двадцати двух до тридцати четырех. За десять тысяч в месяц и это слишком точно.
На ум приходят странные мысли: не сошёл ли я с ума? Имитация имитацией, но как-то уж больно всё убого. Тоска.
А где не убого, спросил внутренний голос строго, но справедливо. Куда ни глянь, всюду имитация, унылая и бесполезная. Здесь хоть ничего такого делать не нужно. Лежи, да читай Жюля Верна.
Ну, лежу. Ну, читаю. И засыпаю, вопреки строгому распорядку.
И серый томик проплывает по отсеку…
Глава 7
Экипаж начал лысеть. Дружно и повсеместно, с каким-то восторженным единодушием, словно подчиняясь неведомому приказу извне или изнутри. Волосы оседали то там, то сям, на полу, на панелях приборов, забивались в вентиляционные решетки, в сток душевой, везде. Мы конечно, сражались с напастью, не покладая рук. И решили проблему кардинально — постриглись наголо, под Котовского. Григория Ивановича который. Не только постриглись, но и побрились.
Мне было поручено понять, в чем причина. Это ведь не просто урон красоте, это симптом, но симптом чего? Того ли, что таинственный космические лучи, не встречая должной защиты в наших жалких переборках, выжигают все живое? То бишь гипотетический аспирант поднял дозу повыше? Или же — куда вероятнее, трудно ведь поверить в умысел на злодейство нашего, российского учёного — виной всему скудость питания? Рацион составляет жалкие девятьсот сорок килокалорий в сутки на всё про всё. Теоретически, в условиях невесомости этого должно хватать. Теоретически! Ах, эта сладостная магия слова «теоретически»! Оно покрывало все просчеты, все недоделки, всю разницу между обещаниями и реальностью. Гладко были на бумаге, но забыли, что невесомость у нас не настоящая, а как бы. Здесь девятисот сорока калорий хватало лишь на то, чтобы медленно, но верно угасать. И лысеть.
Я предположил, что изначальный рацион был составлен иным — с витаминами, с протеинами, с калориями, рассчитанными не на выживание, а на работу. Но… Но предположим, что сыну руководителя проекта внезапно потребовалась вилла. Новая. В Эмиратах. Или где-нибудь еще, в нейтральной стране. Ведь остались же в мире нейтральные страны?
Разве на «Торопыжке» виллу построишь, усомнился Антон, дитя Тик-Тока и Фейсбука. Олег же, человек земли, исходивший половину Сибири, разъяснил экс-журналисту, что «Торопыжка» не причина, «Торопыжка» следствие. Маленькое и неприметное. А гребут тут, брат, будь здоров. Как, впрочем, и там. Там, где строятся виллы. Где принимаются решения. Где теоретически всё должно быть иначе.
Но уточнять, где именно «там», никто не стал. И так все было ясно.
Вестей снаружи мы не получали. Только команды. Бортинженеры бились над телевизором неделями. Вытаскивали платы, паяли, чистили контакты, гуманитарий Антон выражался так, что даже стыдливые тараканы забивались поглубже в щели. Результат? Аппарат как бы заработал. Зажужжал знакомым, почти забытым гулом. Экран светился. И… показал одну лишь рябь. Белый шум. Вечное ничто. Аналоговое телевидение, пацаны, отменили, констатировал Иван. Везде цифра. Ну, и не факт, что антенна — это действительно антенна. Уходит провод в стену, а что дальше, нам неизвестно. Может, для галочки всё это. Чтоб в отчете написать: «Средствами рекреации (в скобках — телевизор одна штука) обеспечены». А кабель антенны ведет в никуда. Или туда же, куда и наши калории. Бутафория всё это. Имитация.
На фоне облысения, неопределенности и экрана белого
