Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган

знала, что ей будет стыдно стоять в очереди за едой на общественной кухне. Но раз отец так сказал, ничего не поделаешь. Она понимала, что в глубине души он тоже будет стыдиться, хоть никогда и не признается в этом. До гетто Хершель был успешным человеком и гордился впечатлением, которое производит на окружающих. Он всегда следил, чтобы его пожертвования синагоге не проходили незамеченными, и делал их не потому, что верил в Бога, а потому что хотел, чтобы все знали, какой он преуспевающий адвокат и что денег у него гораздо больше, чем у всех соседей.

На следующий день по требованию Хершеля Шошана взяла сестер за руки и повела их вслед за родителями по улице Налевски к очереди, куда надо было встать, чтобы получить обед. Это было унизительно, но приходилось смириться. Нацисты выделяли евреям самый скудный паек. А у Айзенбергов не было денег и ничего ценного для обмена, кроме кольца Наоми, которое они решили сохранить на совсем уж крайний случай. В отсутствие денег и ценностей они не могли покупать продукты на черном рынке, который стал единственным источником дополнительной еды.

Стоило Шошане хоть ненадолго остаться одной, как она выходила на улицу и напевала себе под нос песни, которые слышала от Руфи. Она пела совсем тихо, потому что, услышь ее отец, он, вне всякого сомнения, пришел бы в ярость. Однако Шошана обнаружила, что ей нравится петь; пение приносило ей ощущение глубокого покоя. А с учетом перемен, произошедших в ее жизни, она нуждалась в чем-нибудь, способном успокаивать нервы.

Глава 25

Как-то вечером Хершель Айзенберг не пришел домой из синагоги. Не вернулся он и к моменту, когда пора было отправляться на общественную кухню за ужином.

– Я волнуюсь насчет него, – тихонько сказала Наоми Шошане. – Ему уже пора бы прийти. Но детям надо поесть. Поэтому мы с тобой вдвоем отведем их. Хорошо?

– Конечно, мама, – сказала Шошана. Она заметила между бровей матери глубокую морщину.

– Девочки на улице. Не могут оставаться в одной квартире с Юсуфом. Он такой шумный – но он же просто ребенок, и ему совсем не уделяют внимания. Бедняжка. Может, ты сходишь, позовешь сестер? Они, скорее всего, прячутся за домом. Мне не нравится, что они постоянно торчат на улице. Там слишком холодно. Но как я могу им запрещать? Знаю, им не нравится, как мы теперь живем.

– Я схожу за ними, мама, – ответила Шошана. Она знала, что с приходом зимы девочки нашли для себя новое место: теперь они сидели под лестницей в подъезде. Конечно, там тоже было холодно, но все-таки не так, как снаружи.

– Перл, Блюма, – позвала Шошана, спустившись.

– Да, – откликнулась Перл.

– Выходите, пора идти на ужин.

– Но папа же еще не вернулся, – возразила Блюма. – Мы не видели, чтобы он приходил.

– Да, его пока нет. Но он скоро будет дома. Я уверена. А пока поднимайтесь и собирайтесь. Вы знаете, мама настаивает, чтобы вы умывались и мыли руки, а еще причесывались, прежде чем мы пойдем есть.

– Да, я знаю, что она настаивает. Но не понимаю, почему, – пробурчала Блюма. – На общественной кухне все грязные и пахучие. Терпеть не могу ходить туда. Уж не знаю, зачем маме надо, чтобы мы столько внимания уделяли своей внешности.

– Потому что вы юные дамы. И так будет правильно, – объяснила Шошана. – А теперь поднимайтесь. Время идет. Нам надо поесть до комендантского часа.

Девочки проголодались, поэтому последовали за Шошаной по лестнице. Когда они уже собирались выходить из квартиры, то увидели Юсуфа – он стоял один возле одеяльца на полу, на котором спал.

– Где твой папа? – спросила Шошана.

Юсуф покачал головой. Шошана предположила, что его отец у соседки по лестничной клетке. Она повернулась к матери:

– Я пойду скажу Исааку, что мы уходим и ему надо вернуться в квартиру присмотреть за ребенком. Я сейчас вернусь.

Шошана подошла к соседской двери и постучала. Ей открыла женщина в халате.

– Исаак Клофски у вас? – спросила Шошана.

– А ты девочка из соседней квартиры?

– Да, он живет с нами вместе с женой и ребенком. Мне надо с ним поговорить.

– Подожди минутку.

Исаак подошел к двери. Он выглядел встрепанным, и его одежда была застегнута кое-как. Шошана отвела взгляд. Ей не хотелось на него смотреть.

– Мы все уходим. Юсуф слишком мал, чтобы оставаться одному. Вы должны забрать его или вернуться домой, – сказала она. Еще никогда Шошана не говорила с мужчиной так резко.

– Просто прикройте дверь. Ничего с ним не случится. Скоро придет его мать, – ответил Исаак.

– Так нельзя, – Шошана пронзила Исаака огненным взглядом. – Вдруг с ним что-нибудь случится?

– Он мой сын, и я сказал, что с ним все будет в порядке, – ответил Исаак ничтоже сумняшеся.

Мгновение Шошана колебалась. Потом сказала:

– А вы не против, если я возьму его с нами на общественную кухню поужинать?

– Ради бога.

Шошана кивнула.

– Пожалуйста, скажите Руфи, что мы ушли и что я сразу после ужина приведу Юсуфа домой.

– Ладно, – сказал Исаак и захлопнул дверь у Шошаны перед носом.

Когда близняшки услышали, что Шошана берет Юсуфа с ними, то обе наморщили носы.

– Зачем тащить его с собой? – спросила Блюма. – Я только и мечтаю, чтобы скорей от него отделаться.

– Я понимаю. Он может быть надоедливым. Но он же маленький, да и потом – разве вас не будет мучить совесть, если мы бросим его здесь одного? Как ты будешь себя чувствовать, если он вдруг выпадет в окно? – спросила Шошана.

Перл опустила голову.

– Хорошо, возьмем его с собой, – сказала она. – Я его терпеть не могу, но и не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Близняшки взяли Наоми за обе руки, а Шошана повела Юсуфа вниз по ступенькам, но, когда они уже выходили из подъезда, показался отец Шошаны.

– Где ты был? Все хорошо? Я волновалась! – обратилась к нему Наоми.

– Все в порядке. После синагоги я встречался с отцом Альберта.

– У них все нормально? Альберт поправился после ранения?

– Да, он здоров, слава Богу. Ему повезло, что доктор все видел и помог ему. Ладно, идемте поедим, а по дороге я хочу поговорить с тобой и с Шошаной.

Глава 26

Шошана потуже обернула голову шарфом, шагая по улице. Под снегом и грязью прятались обломки льда, и надо было идти осторожно, чтобы не поскользнуться.

Когда они свернули за угол к общественной кухне, отец Шошаны заговорил:

– Ну что, выбора нет. Ты выйдешь замуж в следующем