Война в сарае - Михаил Антонов

Михаил Антонов

Война в сарае

Глава 1

Я дремал. Как же мне хорошо… По всей видимости, заснул на диване перед телевизором. Мышцы спины ныли от неудобной позы, но вставать было лень. Полная релаксация.

Внезапно телевизор стал откровенно раздражать. Голос диктора нарастал, будто кто-то намеренно прибавлял громкость: «Очнись, приди в себя, очнись! Задолбали! Кто там очнуться не может? Артём, очнись!»

Подожди, это же мне... «Артём, приди в себя! Система жизнеобеспечения скафандра не бесконечна. Необходимо срочно принимать меры».

Я резко открыл глаза. Сознание прояснялось, выстраивая картину из обломков. Багровый мрак, разрываемый сполохами аварийных огней, бросал на стены судорожные тени. В ушах стояла зловещая симфония: шипение утекающего воздуха, треск короткого замыкания и навязчивый, мерзкий стук о корпус — это в пустоте что-то плавало. «Грифон» умирал.

В моем интерфейсе бежали строки данных. Я вгляделся сквозь бегущие буквы и цифры: на том месте, где раньше был вход в пилотскую рубку, зияла пробоина. Через неё отчётливо виднелись холодные, немигающие звёзды. Перед моим лицом в интерфейсе вспыхнула схема «Грифона». Она залилась алым. Вся, кроме одного-единственного сегмента. Грузового отсека. Места моего спасения.

Я оглядел себя и действительно: лежал в неудобной позе, прижатый к грузовой аппарели между контейнерами. С трудом перевалился на бок, опёрся на руки и стал подниматься.

— Тёма, что-то я не очень хорошо себя чувствую. Мне тяжело сконцентрироваться на данных из отчёта, выведенных на интерфейс. Пожалуйста, расскажи в двух словах, что мы имеем?

— Артём, прямое попадание плазменным зарядом в пилотскую рубку. Полное уничтожение основного командного кластера, терминалов управления. Электромагнитный импульс от близкого разряда полностью нарушил работу бортовой сети. Грузовой отсек, по счастливой случайности, не повреждён. Целостность корпуса данного сегмента сохранена. Системы управления кораблём не функционируют. Магистральные кабели перебиты. Резервные сервоприводы парализованы. Мы — неподвижны. Обнаружена одна уцелевшая механическая система. Резервная. Гидравлика повреждена, но…

На схеме, словно единственная зелёная жилка на мёртвом теле, подсветился контур грузовой аппарели в торце отсека.

— С «Грифоном» ясно, но где мы? Мы прошли минные поля? И самое главное, где противник?

— Пиратский крейсер покинул сектор «Омега-9». Его враждебные действия спровоцировали кластер активных мин; минное поле выдвинулось навстречу крейсеру, после чего он сменил вектор движения и, посчитав атаку успешной, покинул сектор. На момент получения повреждений «Грифон» развил максимальную скорость. Несмотря на поражение в пилотскую рубку, траектория движения несильно изменилась. «Грифон» по инерции прошёл минные поля, и в настоящий момент мы находимся в безопасном пространстве.

Ситуация, мягко сказать, катастрофическая. Одно радовало — мы прошли минное поле. Но это малое, что сейчас могло меня утешить. Мне кровь из носа надо добраться до линкора «Громовой Кулак», который в настоящий момент должен прибывать в отличном, боевом состоянии. И, главное, искин 112 мне подчиняется. Вопрос — как это сделать?

— И как там мои... показатели?

— Запасов кислорода осталось на 8 часов 42 минуты эксплуатации. Энергоресурсы скафандра на пределе. Маневровые двигатели имеют ограниченный запас реактивной массы. Его хватит на коррекцию курса или перемещение на дистанцию, не превышающую полутора километров.

Тысяча пятьсот метров. В бескрайнем, безвоздушном океане космоса это было ничто. Капля в море.

— Тёма, полтора... Это всё? Ты уверен?

— Повторяю, твои ресурсы строго ограничены. Любая физическая активность ускоряет расход кислорода. Любой манёвр безрассудно тратит реактивную массу.

Я закрыл глаза, пытаясь заглушить нарастающую панику. Тысяча пятьсот метров. Менее девяти часов. Цифры висели перед глазами, как приговор.

Двигателей, которые установлены в моём скафандре, будет недостаточно. Следовательно, надо искать альтернативный вариант. Так, думай, Артём, что мне может помочь? Ракетные ускорители? Ракетные установки? Боевой дрон, как его... «Стержень»… он же где-то здесь...

— Тёма, а что с состоянием боевого дрона «Стержень-7»?

— Артём, боевой дрон «Стержень-7», как и боевые дройды с самоходной турелью, в удовлетворительном состоянии.

Хорошие новости! Для внесения удобрений на него были установлены универсальные крепления под контейнеры. Вот как раз за них я и зацеплюсь. Дальности, конечно же, немного не хватает, но будем использовать реактивную тягу ракетных установок. Деактивируем боевые головки — и, наверное, должно получиться.

Я подошёл к специальной нише, открыл панель, скрывающую рычаг, и со всей пролетарской ненавистью навалился на него. Какое же удовольствие — работать, когда тебе помогают мышечные усилители скафандра! Семнадцать минут — и аппарель открыта.

— Артём, цель — линкор «Громовой Кулак» — находится на расстоянии 423 километра. Максимальная дальность полёта данного дрона с учётом его увеличившейся массы оценивается в 320 километров. Недостающая дистанция составляет 103 километра.

В интерфейсе холодным огнём пульсировала цифра 103.

— Тёма, на дроне же установлены четыре переносные ракетные установки «Шквал-М» с четырьмя боевыми ракетами. Если мы активируем их реактивные двигатели, предварительно заблокировав в транспортно-пусковых контейнерах... отключим боевые части... Может, сработает?

На секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным гулом систем скафандра.

— Анализирую... Концепция имеет основание. Твердотопливные ускорители ракет имеют достаточный импульс для создания дополнительной тяги. Отключение систем наведения и боевых частей технически возможно. Это позволит использовать их в качестве некорректируемых реактивных двигателей.

Интерфейс проявил схематичную анимацию: дрон с прикреплённым к нему скафандром, и от четырёх вспышек он делал резкий рывок вперёд.

— Проведено моделирование. Запуск всех четырёх ускорителей с интервалом в 1.5 секунды для стабилизации вектора тяги обеспечит дополнительный импульс, достаточный для преодоления оставшейся дистанции с запасом. Риск: неконтролируемое вращение и высокая перегрузка в момент запуска.

— Перегрузки переживём. А с вращением… Рассчитай так, чтобы у «Стержня» остался запас мощности на маневровых двигателях. Готовь протокол перепрошивки ракет. И, Тёма...

— Слушаю, Артём.

— Рассчитай всё так, чтобы мы не промахнулись. У нас нет права на ошибку. Ни на сантиметр.

— Расчеты будут выполнены с максимальной точностью. Приступаю к модификации прошивки ракетных блоков.

Я дошёл до закреплённого в магнитных держателях «Стержня», физически отцепил зажимы (спасибо усилителям!), подхватил его за универсальные крепления и просто шагнул из корабля в чёрную бездну, отдавая приказ Тёме на запуск двигателя дрона.

Двигатель сработал штатно. Дрон резво стартанул, увлекая меня за собой в безмолвную, ледяную пустоту.

Да, вот так вот! Я летел, вцепившись в универсальные крепления дрона, как какой-то космический ковбой на механическом быке. Только вместо быка — боевой дрон; в отличие от ковбоя, который сидел на быке, я же висел под ним, а вместо прерии — бескрайняя, усыпанная алмазными звёздами, вселенная. И это было потрясающе!

Невесомость — это же просто волшебное состояние. Я не чувствовал