Повести монгольских писателей. Том первый - Цэндийн Дамдинсурэн
Позади юрты вереницей с севера на юг стоят штук двадцать телег. Здесь и одноколка, и повозка, и телега на железном ходу, и двухколесная таратайка, и телега на высоких колесах. Под ними свален в кучу старый скарб: ободья и спицы от колес, оси, доски, части воловьих хомутов, верблюжьи вьючные седла, рассохшиеся бочки, сломанные бочонки, кадушки, ведра. Справа от телеги на железном ходу привязан откормленный гнедой конь с коротко подстриженной гривой. На нем узда из толстого черного ремня. Недоуздка нет, и привязан он поводом. На коне седло с широким сиденьем и узкой передней лукой, украшенной каймой из кости и серебряными бляхами. Подушечка на седле пообносилась. Чей же это конь? Это конь Болода — хозяина богатого стойбища.
Рядом привязана лошадь только что приехавшего табунщика. Она буланой масти, с черным хвостом и гривой. Лошадь кажется усталой. Краска на седле поцарапана, украшения держатся кое-как. Вместо тороков — длинные черные ремни; рваный чепрак из сыромятной кожи.
Подальше, слева у телеги, сивая двухлетка с белым пятном на лбу, в тонком волосяном недоуздке и в уздечке сплошь в узелках. На ней плохое, расшатанное деревянное седло. Черная волосяная подпруга так затянута, что едва не разрывает беднягу пополам. Лошадь, видно, только что приведена из табуна и стоит неспокойно.
Подходит чабан Дамдин. Он проворно вскакивает на коня и, вздымая клубы пыли, скачет собирать овец на ночлег. Слева от телег торчит черное пугало с вертушкой — охрана от волков.
На севере и востоке стойбища стоит несколько покосившихся сереньких юрт, величиной не выше этого пугала. Сквозь их рваные покрышки просвечивают на солнце решетчатые стены, а при сильном ветре развевается зола из очагов.
На самом краю, на северо-востоке стойбища, — черный шалаш величиной с корзину. Из дымника и снизу, из-под войлочных стенок, тянется дым. Рядом — старенькая телега. Возле шалаша маленькая кучка аргала, прикрытая обрывком старой овчинной шубы.
Одна из грязно-черных юрт, в которых живут батраки хозяина богатого стойбища, принадлежит Долингору. Возле нее несколько плохоньких телег, оглобли их связаны так, что напоминают скелет животного. Они образуют небольшое укрытие, где привязано несколько телят.
У Долингора нет ни отца, ни матери — они умерли. Сначала он пас у Болода овец, а потом заслужил доверие хозяина, и ему поручили пасти лошадей.
Богатый Болод дружен с местным князем и чиновниками, поэтому освобождает своих работников от повинностей. Не выполняет государственной повинности и Долингор.
Долингор ни в чем не разбирается, не знает грамоты, он — темный, невежественный арат.
Жена его из очень бедной батрацкой семьи, пришедшей в эти края из дальних мест. Уже несколько лет живет она на стойбище Болода. Нрав у нее добрый, работает она хорошо, но вот, говорят, одно плохо: муж у нее бедняк, да и сама — батрачка. Ей двадцать два года, зовут ее Мидаг. Она беременна и скоро ожидает ребенка. Устает очень, но работать по хозяйству некому, и ей приходится выполнять всю домашнюю работу.
Сыну Мидаг два года. Когда она уходит из дома, то оставляет его под присмотром матери чабана Дамдина. Старушка его очень любит и заботится о нем больше, чем мать.
Своего чана для воды у Долингора нет, воду они берут из кадушки Болода. Когда Мидаг работала у Болода, то брала воду когда хотела. Теперь воду возят другие работники, и некоторые из них уже начали ворчать. «Мидаг берет много воды. Разве мы на нее работаем?» — говорят они.
«Трудно мне будет одной справляться с двумя малыми детьми», — думает Мидаг. Она хочет отдать кому-нибудь на воспитание ребенка, который должен родиться.
В юрте Долингора на почетном месте стоит небольшой красный ящик, на нем в божнице изображение божества, перед ним чашечка с чаем, приносимым в жертву божеству, и курильница для свечей. Налево в юрте на ящике стоит посуда; чашки, чарки, тарелки и блюда. Подальше стоит кровать Долингора и Мидаг. На полу разостланы старые, потрепанные стеганые тюфяки и рваные шкуры.
2. БОГАЧ БОЛОД
Богачу Болоду лет сорок. Голова у него лысая, брюхо толстое, борода густая, глаза красноватые. Нрава он спокойного, но, видимо, очень хитер.
Лучшая одежда Болода из чесучи — дорогих нарядов он не носит.
Жене Болода около сорока лет. Она вспыльчива, резка в разговоре, зла и жадна.
Хотя сам Болод человек честный, но все дело портит его жена.
В доме Болода всегда полно дыма, пара, копоти и пыли, но имущество и вещи добротные.
Работают у него четверо батраков: две работницы, один чабан и один пастух. Каждому из батраков он ежемесячно платит не больше чем по одной овце и по кирпичику чая.
Часть своего скота он раздает на выпас бедным семьям.
Детей у Дэжид не было, и супруги решили взять приемного ребенка, чтобы было кому ухаживать за ними в старости, чтобы было кому передать добро и скот и кто бы хранил огонь в очаге.
Мысль Мидаг отдать на воспитание своего ребенка совпала с желанием Дэжид. Однако, когда нужно было окончательно решать, Дэжид сказала: «Если уж воспитывать в старости ребенка, то только мальчика, девочка нам ни к чему». Тогда Болод и Дэжид посоветовались с Ловон-ламой — своим уважаемым духовным наставником.
Изредка приезжая к Болоду, лама отпускал грехи его жене. Возжигая курения и совершая омовение, он говорил, что подготовляет этим путь в рай и облегчает им возможность удостоиться святости Будды.
Долингор и Мидаг тоже почитают этого ламу, но судьба лишила бедных батраков его благословения.
Мидаг молится богу и просит: «Пусть родится мальчик, и пусть усыновит его Болод». Хочет она этого потому, что трудно кормить и воспитывать двух маленьких детей, да и хозяйство придется тогда забросить. Если бы Болод взял ребенка, тот стал бы единственным наследником богача, и, свободный, всем обеспеченный, жил бы счастливо. Так желает она своему ребенку самого лучшего в жизни. Кроме того, она верит, что, сделавшись наследником богача Болода, ее сын удостоится благословения Ловон-ламы и будет счастлив. «Будет он для нас, бедных стариков, опорой, будет заботиться о нас», — думает Мидаг.
3. ТЕМНОЙ НОЧЬЮ НА ПОКИНУТОМ СТОЙБИЩЕ
Вскоре Болод решил переехать на новое кочевье. При перекочевке не хватало людей, поэтому позвали нескольких молодых и сильных лам и простолюдинов, живших поблизости и зависевших
