Загнать валькирию - Константин Лучезаров

Konstantin LucHezarov

Часть 1. Загнать валькирию

Пролог

Бой сразу пошёл не по плану. Попадать в засаду ему приходилось не раз, но чтобы десятикратный перевес, пулемёты, АГС, дроны как дождь — это было слишком даже для его боевой группы. Лучшей в полку. И это не преувеличение. Ведь медалек на его кителе было больше, чем патронов в магазине автомата.

А сейчас выбор был невелик. Лечь тут навсегда или уйти, положив пацанов. Даже с простреленной ногой и нашпигованным свинцом броником он бы ушёл. Но иногда честь дороже жизни. Эту фразу он сам сделал девизом группы. Теперь пора доказать, что это не просто красивые слова.

Виктор проверил боезапас. Пяток гранат, картечь для дробовика, 2 почти полных рожка для автомата. Должно хватить минут на 5 боя, пока отходят оставшиеся бойцы, унося раненных. Жаль, роботележку прое…ли в начале боя.

Сверху послышался мерзкий звук пикирующего дрона.

— Получи, фашист, гранату! — громко крикнул Виктор и разрядил дробовик в смертоносную жужжалку.

— Есть! — крикнул он.

Из кустов застрекотал пулемёт, а слева несколько автоматов.

— Обходят, — мрачно подумал боец и обозначил свою боеспособность короткой очередью в сторону врага.

Неожиданно рядом рвануло и его накрыло валом земли и осколков. В ушах зазвенело как в колоколе.

— Кажется всё, — успел подумать Виктор перед тем как вторая граната упала прямо ему под ноги…

Тишина.

Звук шел издалека, как из-под воды. Речь. Странная речь, струящаяся как мелодия. И она переплеталась с фоновой музыкой, чем-то похожей на инди-рок…

Виктор не ощущал себя, своего тела. Никак. Но видел. Картинка словно была пульсирующим переплетением света и тьмы. Тем не менее, видел он всё чётко. Три существа, сотканных из световых лучей и теней. С рогами и хвостами, как у чертей, и крыльями, как у ангелов. Они мудрили над устройством вроде арфы. И ругались.

Язык был странный, будто все слова передавались интонациями одного звука. Но он понимал смысл этой речи-музыки: что-то сломалось, кого-то не удалось очистить, нужно спешить.

Вдруг одно из странных существ увидело Виктора, щелкнуло пальцами из света, но с когтями. И всё исчезло.

Тишина.

Виктор открыл глаза.

Белый потолок с пожелтевшими плафонами выглядел совершенно реальным. Всё остальное — нет.

В комнате пахло лавандой, спиртом, потом… и кровью. Внизу живота острая боль, будто кто-то что-то вынул оттуда, а после зашил наспех. Неприятное давление на грудь, как будто два здоровых мешка с песком положили прямо на рёбра. И слабость. Такой слабости он не знал даже в детстве, когда перенёс пневмонию.

Неожиданно в углу справа возникло… что-то огромное.

— Любимая… ты жива! — прошептал бархатистый бас, обволакивающий, как мамины руки. — Слава семи богам! Солнышко моё! Моя сладкая кошечка, ты очнулась!

Перед кроватью на коленях стоял настоящий великан. Тумбочка рядом с ним казалась частью кукольного домика. В его глазах, красных от слёз, светилась такая щенячья радость, что Виктор невольно оглянулся в поисках «кошечки», ради которой этот гора мышц и нежности залил пол слезами.

Гигант протянул лапищу и накрыл его — крошечную, мягкую ладонь.

«С каких пор мои руки стали… детскими?» — мелькнуло в голове.

— Я так счастлив, что ты пришла в себя! — пробасил великан, придвигаясь ближе. — Думал уже всё… придётся покончить с собой. Не представляю жизни без тебя!

Виктор инстинктивно толкнул его рукой. Вернее, попытался. Но ничего не добился. Это было как упереться в скалу.

— Милая, прости! — отпрянул гигант. — Доктор говорил: тебе нужно время!

Он перевёл дух и продолжил голосом кающегося грешника:

— Виктория! Прости… из-за моего семени ты едва не погибла! Я был эгоистичным самцом, ослеплённым жаждой потомства! Смогу ли я искупить это?!

И тогда Виктора разом проняло. Шарахнуло, как взрывом гранаты.

Между ног — нет привычной тяжести. Лишь пустота и боль.

Грудь — не рана. Набухшая чужая плоть.

Руки — не его, а маленькие, без мозолей, без шрамов.

В горле застрял ком.

— Бля-я-я… Какого…! — вырвалось. И ещё куча такого, что и на заборе писать стыдно.

— Ругаешься! Отлично! — оживился великан. — Ударь! Стукни меня, полегчает! Как всегда!

Виктор замолчал. В голове крутилось одно: «Что за хрень?»

— Проси что хочешь! — взмолился гигант. — Куплю всё! Влезу в долги, но увижу твою улыбку!

Он замялся.

— Виктория… ты ведь говорила, что имя сыну придумаешь сама. Раз ты очнулась… Мама — за Изигора, а Евгения Александровна предлагает Георгия, в честь прадеда…

Сыну.

Его сыну.

Виктор медленно переварил это. Он — теперь она.

Главный бабник полка с кличкой «Казанова» — теперь чья-то мать.

А этот исполин с глазами щенка — её муж.

«У Бога — чёрное чувство юмора», — подумал он… или она?

— Назови его… Писцом, — выдавил он. — Лучшее имя для этой ситуации.

Великан вжал голову в плечи:

— Прости… опять лезу со своим эгоизмом. Конечно, не сейчас…

В палату неторопливо, как гружёная баржа, вплыла медсестра.

Виктория с облегчением выдохнула.

«Похоже, слова “судьба вертела на своём шесте” в моём случае — не метафора. А чёртова инструкция.»

Глава 1. Мышечная память

День начинался с запаха долгов, замаскированного под миндальное мыло «Честь аристократа». Виктория ненавидела его. Но покупала — так положено. Старые, как перхоть фараона, традиции империи Витаиспои не оставляли выбора: даже нищая вдова должна пахнуть, как императрица.

Она стояла в дверях детской, опираясь на косяк из чёрного звёздного дуба — дорогого, но уже потрескавшегося от времени — как, впрочем, и весь род Тухонестов в их холодной войне со Скондрелами.

Пятилетний Аррест, наследник рода Тухонестов и старший сын Виктории, штурмовал одеяльную крепость с криком:

— За императора!

Трёхлетняя Линея молча защищала рубежи — упрямая, как её покойный отец Меридан.

Её рождение — цена союза с родом Коварди, который должен был всё исправить. Но…

Сейчас о детях отважного гиганта с Гиантии некому было позаботиться, кроме неё.

— Аррест, фланг оголил! Прикройся! — вырвалось у неё низким грудным голосом, с привычной командирской сухостью.

Дети замерли.

Она подошла, поправила пижаму на Линее, сдула перо с подушки:

— Война войной, а техника безопасности — навсегда.

Пять лет. Пять лет с тех пор, как убили капитана Виктора Таранова, и он проснулся в этом хрупком теле — теле Виктории, девушки с Ландинии, которая умерла, родив сына гиганту.

Она происходила из