Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
На следующий день Даниэль хотел пройтись по городу и посмотреть, как проходит первый день независимости, потому что на холме царила тишина, только птицы щебетали, но у Арлены не было желания двигаться, Я устала, иди сам, а я на часок заберусь в ванну, потом поваляюсь на солнышке, даже читать сил нет. Я бы с удовольствием проспала неделю.
– Никуда я не пойду, лучше побудем вместе.
Они провели день бок о бок, загорая на террасе, и не обсуждали ни эту неясную ситуацию, ни свои проблемы. После полудня Арлена привстала, Кажется, я обгорела, у тебя есть крем?.. Никогда не думала, что у нас с тобой все так легко получится. Лет десять назад я проходила стажировку в форте Шатийон, когда там работали над реактором Зоэ, и мой шеф всегда говорил: «Если все работает, держите ухо востро, – значит, вы не видите проблему, которая свалится вам на голову». Давай пройдемся. Пока они шли по пустынной улице, Даниэль прислушивался, Странная тишина, вообще-то, город должен быть в огне и крови.
– Знаешь, кажется, у меня в голове кое-что проясняется насчет нас.
– В последний раз я обещал, что мы вместе отпразднуем наш тридцать четвертый день рождения, – так вот, обещание в силе, здесь, в Париже или еще где-то, но мы будем вдвоем, и предупреждаю, тебе вряд ли удастся от меня избавиться.
Они наткнулись на бакалейную лавку, хозяин поделился новостями о празднике независимости и заверил, что общины объединились, отбросив различия в религиях, все будут жить в мире и восстанавливать страну.
В пятницу утром Арлена и Даниэль проснулись поздно, повалялись в постели и сели завтракать в пижамах на террасе, когда у ворот прозвенел звонок: хозяйка дома напротив, миниатюрная женщина лет шестидесяти, хотела узнать, есть ли у них свет, потому что сама она сидела в темноте со вчерашнего дня, Аварийные службы не отвечают, мастера тоже.
– Вам повезло, эта дама работает в электрокомпании, – с улыбкой ответил Даниэль.
Арлена встала, Не беспокойтесь, я сейчас оденусь и зайду посмотреть, что случилось. У вас инструменты есть?
– Муж у меня был не очень рукастым, но отвертка, кажется, есть.
Арлена привела себя в порядок и пошла в соседний дом, Даниэль отправился в гараж за ящиком с инструментами, но услышал, как у дома остановилась машина и хлопнула дверца. Из такси вышли Мари и Тома, водитель открыл багажник, достал чемодан, она расплатилась, и машина уехала. Даниэль направился к ним, Вы как здесь оказались?
– А что было делать? – сказала Мари. – Раз ты не знаешь, когда вернешься, мы сами приехали к тебе.
– Но это безумие, французы пытаются покинуть страну, повсюду перестрелки, разборки. Зачем было так рисковать?
– Ты говорил совсем другое, и с виду здесь очень спокойно.
– Заходите, я отнесу инструменты соседке и сразу вернусь.
Даниэль кинулся на второй этаж, схватил большую сумку, запихал туда все вещи Арлены, косметичку, сумочку, спустился, перешел через дорогу и отыскал Арлену, которая с фонариком изучала электрический счетчик соседки, Только что приехали Мари и Тома! Тебе лучше перебраться в «Отель дю Парк» и подождать меня там, я провожу их в аэропорт, может, завтра, если смогу добраться, – в любом случае они здесь не задержатся, это исключено.
– Все мои вещи в доме!
– Я их забрал… Главное, чтобы они скорее уехали. Я знаю, почему она здесь, мы объяснимся. Позвоню, как только смогу. Не беспокойся, это вопрос одного-двух дней.
– Она меня ненавидит. Она не допустит, чтобы мы с тобой были вместе.
– Это ничего не изменит, я должен поговорить с ней, мы решим наши проблемы. Обещаю, Арлена. Один день, не больше. Поверь мне. Встретимся завтра в «Отель дю Парк», в шесть вечера самое позднее, и можешь поверить, все будет позади. И мы будем вместе навсегда.
Мари ждала на диване в гостиной, Тома рядом с ней сурово смотрел на отца. Ну вот, сказала она, мы втроем и можем поговорить.
– Но наши супружеские проблемы не касаются Тома, так что ему здесь делать нечего.
– Да? А я не согласна, мы – семья. И то, что ты мне заявил, касается и его. Поэтому его место здесь, вместе с нами. И на этот раз тебе не отвертеться – я не хочу, чтобы ты потом говорил, будто я сочиняю и рассказываю то, чего нет, Тома уже мужчина, он должен услышать правду из твоих уст, должен знать, кто ты и что делаешь.
– Тома нет и десяти, он еще ребенок, его нельзя в это вмешивать. Ты не имеешь права им манипулировать.
– А я считаю своего сына ответственным человеком, я спросила, хочет ли он знать, какую судьбу ты нам готовишь, и он сам выбрал остаться, я на него не влияла, он хочет услышать твой рассказ, и ты должен говорить честно. Даниэль, мы приехали в такую даль, чтобы тебя выслушать.
– Я отказываюсь. Это шантаж. Я не сомневаюсь, что он не уйдет. Так что без меня. Я отвезу вас в аэропорт, вы вернетесь во Францию, и мы потом поговорим как взрослые.
– Мы не двинемся с места, пока не получим объяснений, – сказала Мари. Она повернулась к сыну: – Ты согласен со мной, Тома? Ты хочешь знать, что скажет твой отец?
– Да, очень хочу.
Даниэль нашарил пачку сигарет, прикурил.
– Мари, я не могу решать твои проблемы, ты постоянно навязываешь свою волю, ты все решаешь сама, не заботясь о мнении других. Или по-твоему, или никак. Но жизнь устроена иначе, и когда живешь с кем-то, надо прислушиваться. Ты хотела, чтобы я говорил при сыне и он стал свидетелем, – что ж, подчиняюсь в последний раз, но меня ты своими фокусами не проведешь, ты ведь просто пользуешься им: да, нашей семьи больше не существует. Между нами уже давно ничего нет, жаль, что наша история заканчивается вот так, но я хочу, чтобы мы расстались. Завтра я отвезу вас в аэропорт, и вы вернетесь в Париж, но без меня… А если ты не хочешь уезжать, я уступаю тебе этот дом, можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Но без меня… Если вы голодны, на кухне есть еда, а я пошел спать.
Утром, когда Даниэль открыл глаза после бессонной ночи, он обнаружил Мари в кресле напротив кровати, А, ты здесь. У Мари было осунувшееся лицо, она бесстрастно смотрела на него, он не заметил лист бумаги с отпечатанным текстом у нее в руке, Ты уезжаешь
