Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
Будь что будет читать книгу онлайн
«Мы не выбираем, мы просто идем по намеченному пути и всегда достигаем того, чем являемся».
Может, Ирен и Жорж и не знали, чем являются, – их любовь сама собой сложилась в парижском предместье, вдохновленная образом Рудольфа Валентино и атмосферой французского немого кино, на съемках которого оба работали: он плотником, она швеей. Но из ее работы выросла непростая дружба с двумя богатыми жительницами Сен-Мора, и все три подруги почти одновременно родили детей, и судьбы четверых детей трех подруг навсегда вплелись в гобелен истории Франции. Арлена мечтала стать инженером – в период, когда женщина-инженер была немыслима и каждый, с кем она делилась своими планами, считал своим долгом ей об этом сообщить. Даниэль грезил о карьере военного. Двойняшки Мари и Тома, художница и поэт, хотели заниматься искусством. Их мечты так или иначе сбылись – и даже смерть никого из них не разлучила с мечтой, однако на много лет разлучила друг с другом…
За свой дебютный роман «Клуб неисправимых оптимистов» французский писатель и сценарист Жан-Мишель Генассия в 2009 году получил Гонкуровскую премию. «Будь что будет» – его новый эпик, грандиозная сага на фоне панорамы бурной истории Франции 1920–1960-х. Этот текст ослепительно блистает – война, любовь, безрассудная вера, вечная ненависть, сожаления и самообман, катастрофы и упущенные возможности, надежды и возрождение. И хотя для всех героев путь намечен, выбор все же остается за ними.
Жан-Мишель Генассия
Будь что будет
Jean-Michel Guenassia
À DIEU VAT
Copyright
. ООО «Издательство Азбука», 2025 Издательство Азбука®
* * *
Рудольф Валентино
Это далеко, очень далеко от Парижа, на планете, где жизнь прекрасна, или же рай земной похож на этот ресторанчик на берегу Марны под кроной гигантской плакучей ивы, нависающей над рекой среди густых каштанов и цветущих лип, куда нет хода бытовым неурядицам. Здесь не принято сетовать на изнурительную работу и начальство, никто больше не заговаривает о войне и гриппе, о них не забывают – как можно? – но выжившие не хотят упускать ни мгновения чудесного июльского дня, за которым последует волшебная ночь. Рай навсегда. Смеяться. Веселиться. Петь. И они устремляются к Феликсу в надежде занять хороший столик, чтобы полакомиться жареными пескариками, рыбой под винным соусом или фрикасе из кролика с кувшинчиком этого терпкого белого вина, которое словно само льется в глотку.
А еще потанцевать.
Феликс знает, как приманить клиентов: невысокие цены, добротная кухня и Сильвио с его аккордеоном и пальцами кудесника, которые гонят влюбленных кружиться по танцполу или на террасе, под сводами, увитыми глициниями и плющом. Сильвио играет, улыбаясь и прикрыв глаза, без устали чередуя вальсы, яву и мюзет. Все чокаются с друзьями: мужчины – абсентом, пропущенным через сахар на ложечке с дырками, дамы – ванильной ратафией.
Ирен в белом переднике бегает от столика к столику, подносит, уносит, принимает заказы, кричит, Да-да, уже иду. Возвращается на кухню, заказывает следующие блюда, утирает лоб манжетой, грузит на поднос целую пирамиду, толкает задом служебную дверь, снова ныряет в сутолоку и да-да, уже иду. По воскресеньям настоящая запарка. Весь день. И допоздна. По субботам – просто гульба. На неделе спокойнее, Феликс открывается только вечером. В саду играют в шары, в кегли, в лягушку, женщины в шляпках клош раскачиваются на качелях, придерживая полы узких платьев, мужчины в галстуках скидывают пиджаки, примериваясь к спортивным снарядам, а потом, спрыгнув на землю, снова приобретают благопристойный вид. Только буржуа могут позволить себе небрежность. После полудня наступает время сиесты в тени, гребли для удальцов и вальса-мюзет для ненасытных танцоров. Скрипач и кларнетист приходят на подмогу Сильвио, а Ирен после второй смены наконец может продохнуть – теперь на столах теснятся «Пикон»[1], пиво и лимонад, Да-да, уже иду. Оркестр заводит все самое модное: по танцполу растекаются звуки «Неаполитанского ветерка» и «Потерянных надежд», сплетенные танцоры вертятся юлой, и раздаются первые ноты «Сумеречного вальса».
Тут они и появляются. Он худощав, взгляд сумрачный, и оттого лицо слегка печальное; он бросает канотье друзьям за соседним столом, напомаженные волосы разделены пробором, тонкие черты и выщипанные брови придают ему сходство с Рудольфом Валентино[2]. Со своей ямочкой на подбородке он столь же элегантен, как и его эталон. На спутнице – бледно-голубое газовое платье, темно-синяя шляпка клош, оба начинают кружиться влево, и другие пары расступаются. Вальс-мюзет во всей красе. От них невозможно отвести глаз. Ирен в оторопи, вращение становится головокружительным, они словно растворяются друг в друге, ускоряются вместе с музыкой, не отклоняясь ни на сантиметр от рисунка, и, когда Сильвио замедляет ритм, заканчивают в медленном темпе, чуть отстранившись друг от друга, – у женщины разрумянившееся сияющее лицо, мужчина невозмутим, смотрит поверх ее плеча, замечает Ирен, посылает ей легкую улыбку, Боже, как он красив!
Усевшись с друзьями, Жорж окликает Ирен, та мчится на зов, он делает заказ, А вы что пьете? У него блестящие карие глаза, тонкие губы, Нам не разрешается пить с клиентами. Она отходит, слыша за спиной, Что ж, значит, потом.
До следующего воскресенья, райское место.
Остаются завсегдатаи. Их немало, всем хочется продлить этот летний вечер. У особо привилегированных свои машины. Или они живут недалеко. Жорж ужинает с другом. Сильвио наигрывает им под сурдинку. Жорж приглашает Ирен на танец, Нам не разрешается танцевать с клиентами. Тогда Жорж идет к Феликсу, неизменно восседающему на кассе. Пара слов, Феликс улыбается. Ирен волнуется, Я не умею танцевать.
– Не бойся. Слушайся меня, и все.
Вот бы превратиться в стрекозу. Он берет ее за руку, выводит на танцпол. Сильвио начинает медленный вальс. Ирен кладет руку на плечо Жоржа. Закрой глаза, расслабься. Коленки у Ирен подгибаются. Все на нее смотрят. Ее сейчас удар хватит, это точно, раньше она уже танцевала, но только с подружками. Жорж кладет руку ей на бедро, Как же он красив. Дыши, говорит он. Ноги у нее чугунные. Она отдала бы жизнь за хрустальные башмачки. Он делает шаг вправо, разворачивается, она следует за ним и начинает вальсировать. Может, и не так грациозно, как Лои Фуллер[3] или Айседора Дункан. Но Ирен всего восемнадцать. И она танцует с Рудольфом Валентино.
Жорж упрям. Вот ему уверенности не занимать, он всегда добивается своего. Вопрос времени и настойчивости.
Он вернулся назавтра, а затем приходил почти каждый вечер. Один. В конце смены приглашал Ирен на танец, она взглядом спрашивала позволения Феликса, тот пожимал плечами. В конце концов она поняла, в чем секрет, Просто надо позволить себя вести. Для совсем еще зеленой девчонки у нее получалось не так уж плохо. А потом Жорж исчез. На пять вечеров. Почему? Я сказала что-то такое, что ему не понравилось? В воскресенье он появился вновь. Элегантный, как обычно, Я думал о тебе.
– Правда? Я тоже.
И тут же Ирен пожалела о своих словах, Я тоже. Что он подумает о ней? Она покраснела. Симона, ее напарница, предупредила, Особо этому субчику не доверяй, он из тех, кто такого наобещает, лишь бы тебя… ну, ты поняла. Он для тебя староват. И тогда Ирен собрала все свое мужество в кулак, Сколько вам лет?
– Двадцать пять. Мне не повезло, я родился в декабре девяносто девятого, и меня призвали в восемнадцатом. На последние полгода войны. Я был ранен при Аргоннском наступлении. В плечо.
Он приходил, когда ему заблагорассудится. Вваливался в полночь, когда все уже прибирали и подметали, спрашивал, не приготовят ли ему омлет. Повар отбыл еще час назад. И Феликс сам становился к плите, а Жорж растирал лицо, Я совсем вымотался,
