Будь что будет - Жан-Мишель Генассия
– Не получится, завтра утром важное совещание. Целая гора дел.
– Только скажи: ты хочешь со мной увидеться?
– Конечно.
– Куда тебе можно позвонить?
– На работу нежелательно, лучше домой. – Она достала из сумочки блокнот, написала на листке номер и протянула ему. – Днем не звони, только после восьми вечера, и, если подойду не я, вешай трубку.
– Я вернусь, как только смогу, и приглашу тебя на ужин, нам столько нужно друг другу сказать.
– Только не торопи меня, дай мне время, я не была готова тебя увидеть, все как-то неожиданно, – понимаешь, у меня жизнь расписана по часам, работы тьма, я подменяю заболевшего коллегу. Часто езжу в провинцию, у нас не хватает людей, и сейчас мне нельзя давать слабину – вполне вероятно, что скоро я наконец-то получу повышение. А по вечерам меня ждет вторая работа: я занимаюсь домом, Лораном, проверяю уроки, приходится все время его подгонять. О субботе я даже не говорю, это начало следующей рабочей недели, а в воскресенье, когда удается его выкроить, я беру передышку, иду куда-нибудь с сыном, если его не забирает отец. Для меня главное Лоран, не то чтобы я свободна, понимаешь?
– Все будет так, как ты захочешь и как сможешь. Давай увидимся в воскресенье, когда у тебя будет время.
Только через месяц Даниэль увидел Арлену. Когда он звонил ей (после восьми вечера, как и условились), то часто слышал мальчишеский голос, Алло?.. Алло, кто это? И вешал трубку. Потом он начал звонить позже, и ему удалось поговорить с Арленой, на вопросы о работе она отвечала уклончиво, Да, все в порядке. А когда она спрашивала о его службе, он тоже особо не распространялся. И никак не мог понять, то ли Арлена торопится, потому что заканчивает очередной отчет на завтра, то ли развешивает белье, то ли просто не хочет с ним говорить. На воскресенье, когда она должна была освободиться, пришелся день рождения одной из ее племянниц – семейный праздник, пропустить который Лоран никак не хотел, тем более что там будет Пьер.
– Вот как! А почему он тоже приходит? – удивился Даниэль.
– Так уж повелось, мы собираемся на каждый праздник. У меня три сестры с мужьями и детьми, мы часто отмечаем дни рождения. Лорану очень важно чувствовать, что у него есть семья, Ему нравится, когда мы все вместе, и я не хочу лишать его кузенов и кузин.
Вопреки опасениям Даниэля, Арлена не водила его за нос, она просто не знала, как вести себя с этим ожившим призраком, ведь ей было так трудно избавиться от него после разрыва. Утром ей кажется, что их встреча – это большое везение, прекрасная возможность, а вечером – что нельзя вернуть все как было, по мановению волшебной палочки, так бывает только в кино. Иногда в ней закипает давний гнев, как тогда, когда он бросил ее ради Мари, но, оглянувшись назад, она говорит себе, что от той девчонки ничего не осталось. Понадобилось бы чудо, а она уже не в том возрасте, чтобы верить в чудеса, они оба – приземленные взрослые и стали на двенадцать лет старше.
Две недели Даниэль не звонил, и Арлена уже решила, что он передумал встречаться. И когда он связался с ней – Мне пришлось срочно вернуться в Алжир, – она забыла о своих опасениях, и в одно дождливое воскресенье они оказались в ресторане в Булонском лесу. Усевшись напротив него, она помолчала, сделала глубокий вдох, собирая разбросанные осколки своего мужества, и наконец проговорила, Знаешь, я много думала, ничего серьезного между нами быть не может.
– Почему?
– Потому что мне тридцать три, я слишком взрослая, чтобы заводить роман с женатым мужчиной, и вдобавок у тебя ребенок и жена, которую я знаю с детства. Причина в этом. Если мы будем встречаться, то как друзья. Договорились?
– Конечно.
Лучше подстраховаться, думала она, пока официант наливал Даниэлю помероль на пробу, Отлично, сказал тот. Их первый обед прошел немного необычно – оба не могли рассказать о своей настоящей работе. Об электричестве в Сахаре Арлена знала не больше, чем Даниэль – об алжирском железнодорожном транспорте. О семьях говорить не хотелось, это звучало бы упреком, так что приходилось выкручиваться, и в начале обеда беседа сводилась к новостям искусства и кино, потому что политикой они не интересовались, – однако времени ходить в кино или на выставки у них было мало. Они быстро наловчились огибать подводные камни, говорить обо всем и ни о чем, о тысячах общих воспоминаний, о Сен-Море или Динаре, о детстве, память о котором хранится глубоко внутри, но поговорить о нем не с кем, о войне (по-настоящему они узнали о ней, только когда она закончилась), о своей учебе в спартанских условиях, когда всего не хватало, и о мире, который так быстро изменился, о лицейских друзьях, которых они потеряли из виду, и о тех, кого встретили снова, а если они замолкали, то не потому, что больше нечего сказать, – им нужно было осмыслить, сколь многое их связывает. Единственное разногласие возникло, когда Даниэль попросил счет, и Арлена вмешалась, Нет, это я тебя пригласила, или платим пополам. Она достала из сумочки чековую книжку, и Даниэль забрал счет, Давай не будем спорить, на этот раз приглашаю я, потому что мне это в радость, а в следующий раз пригласишь ты.
За третьим обедом разговор зашел о Тома, настоящем, – его самоубийство до сих пор не давало им покоя.
– Он часто мне снится, – призналась Арлена. – То есть кажется, что это он, но все расплывчато, он сидит в сияющем ореоле, читает сложенный вдвое лист бумаги, а я хожу вокруг него в темноте, пытаюсь приблизиться, спотыкаюсь, зову, но он не слышит.
– А я все время себя спрашиваю: как же я ничего не заметил? Ведь мы были так близки. Я не подозревал, что он такой ранимый, я корю себя за то, что оставил
