Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни
Наконец я не выдерживаю и резко интересуюсь:
– Ты же говорил, что Лоджин тебе не опекун с тысяча восемьсот пятьдесят девятого года?
Сын лишь улыбается и отвечает:
– Милая Биджи, ты не понимаешь, как обстоят дела.
Далип предлагает в знак благодарности пригласить Лоджинов в гости, и я не возражаю. Он почтительнейший из сыновей, но я прекрасно помню, что хозяин дома он. И потом, несмотря на ненависть к Лоджинам, я убеждена, что демонстрировать благодарность и гостеприимство очень важно. Я же все-таки королева, хотя соотечественники Лоджинов и отняли у меня королевство предательским образом. Еще у меня появится шанс похвастаться своими украшениями. Но больше всего мне любопытно посмотреть на пару, которая украла у меня нечто гораздо важнее Кохинура – моего сына. Я ведь собираюсь вытащить мальчика из тисков привязанности к ним.
* * *
Когда Лоджины приходят к ужину, я надеваю свой лучший шальвар-камиз и добавляю к нему изумруды. Нашим поварам тоже хочется похвастаться и приготовить сложные блюда шахской кухни: бирияни, паратхи и курму из курицы, но Далип просит их не усердствовать: у леди Лоджин слабый желудок. Я переделала гостиную в индостанском стиле, заменила массивную мебель на персидский ковер и шелковые подушки. Многие вещи из моей страны легко купить в Лондоне, хотя стоят они невероятно дорого, а качество довольно среднее. Мы приглашаем Лоджинов посидеть с нами на ковре. Мне приятно видеть, что Далип без особых проблем сидит скрестив ноги. Лоджины неловко ерзают на подушках, пытаясь вести вежливую беседу. Ближе к ужину мне наконец становится их жалко, и я прошу слуг подать еду на стол. Я чувствую себя очень добродетельной, потому что не поддалась мстительности и велела повару приготовить более пресную еду, чем обычно.
После пары бокалов вина мрачный Лоджин немного расслабляется. Он на беглом урду говорит мне, что я хорошо выгляжу. Это неправда: мои здоровье и красота навсегда разрушены из-за того, что сделали со мной его люди. Но я заставляю себя улыбнуться. Потом он поздравляет меня с тем, что первое путешествие по морю я перенесла как опытный моряк, но мне понятно, что он думает на самом деле: неужели эта несчастная полуслепая тощая женщина и есть пугающая Мессалина Пенджаба, которую Каннинг совсем недавно назвал дьяволицей?
Я проглатываю гнев и благодарю Лоджина на урду за то, что обеспечил нам кров и вытащил мои украшения с таможни. И за то, что так хорошо заботился о моем сыне, когда я не могла быть с ним рядом. И добавляю:
– Вы так добры, лорд Лоджин. Я рада, что из моего заговора, когда планировалось отравить вас в Фатехгархе, ничего не вышло.
Мне приятно видеть выражение лица Лоджина. Он замирает, не донеся руку до рта. Вообще-то, информация для него не нова. Заговор был не слишком серьезный, у меня не хватало ресурсов – я тогда была в Шейхупура-Киле, меня круглые сутки охраняли, и сердце мое было разбито разлукой с Далипом. В глубине души я и не ожидала, что добьюсь успеха, но не могла не попробовать, не могла сдаться без боя. Лоджин узнал о неудачной попытке почти сразу, когда моего агента казнили. Но, кажется, британца шокирует, насколько открыто я говорю о своих злодеяниях. Он подозрительно разглядывает еду у себя на тарелке. Рядом с ним леди Лоджин – она мне не нравится даже больше мужа, поскольку, войдя в дом, расцеловала Далипа в обе щеки и назвала его «мой мальчик», – бледнеет и отодвигает тарелку.
Я смеюсь и уверяю их, что никогда не стала бы убивать гостя в своем доме. Законы гостеприимности это запрещают. Но вскоре Лоджины приносят свои извинения и уходят, не дожидаясь пудинга из манго, который мой повар создал специально для них. Я знаю, что разочаровала Далипа своим плохим поведением, но он хороший сын и не ругает меня. Возможно, он понимает, что при виде Лоджинов во мне всплыли кое-какие из худших моих воспоминаний.
Чтобы искупить не самый удачный ужин, мы с Маахи начинаем брать уроки английского у женщины, которую Далип охотно нанимает. Кажется, он воображает, что скоро я смогу появляться на его приемах – сейчас я к гостям предпочитаю не выходить – и бегло общаться на английском. Благодаря урокам я узнаю много новых слов и разговорных фраз, но акцент нашей учительницы часто сбивает меня с толку. Маахи язык дается легче, и она помогает мне практиковаться. Я обещаю Далипу, что сразу же, как только освою язык, съезжу в гости к леди Лоджин и буду вести себя хорошо. Далип вызывает на дом портного, чтобы сшил мне платье, – он думает, что мне полезно одеваться как англичанка. Я знаю, что в индостанской одежде, которая элегантно драпируется и к тому же куда удобнее, выгляжу гораздо лучше, но из любви к сыну соглашаюсь.
* * *
В день визита я надеваю новое европейское платье. На талии крепится странная конструкция: стальная клетка, раздвигающая юбку пошире. Мне сказали, что это называется кринолин. Я никогда ничего подобного не носила. Ноги чувствуют воздух, и это как-то неприлично, поэтому я надеваю под платье гагру, а еще корсаж. Ко всему этому я добавляю перчатки, шаль и шляпу, которая сидит у меня на голове словно ведерко. А для храбрости – хотя зачем мне храбрость, я ведь королева, а Лена Лоджин – просто жена доктора, которому платят из средств моего сына, – еще и жемчуга, подаренные Саркаром.
Меня нервирует мысль о том, чтобы идти по улице в странном британском наряде, поэтому Далип нанимает паланкин, хотя в Лондоне они теперь редкость. Люди изумленно таращатся, как меня несут в дом Лоджинов, – он всего в нескольких зданиях от нашего, наверняка чтобы
