История с продолжением - Патти Каллахан

Он попятился, как будто я ударила его в грудь.

– Что случилось? – спросил он, уловив холодность в моем тоне.

– Мама, скажи ему. – Винни дергала меня за рукав пальто.

– Чарли, это какая-то забавная игра? – обратилась к нему я.

– Игра?

– Словарь. Ранец. Старая библиотека вашего отца. Пьеса, в постановке которой помогала ваша мать. Указатель в саду. Элиза Уокер. Картина. Это какая-то игра, где в финале мне предстоит узнать правду? Но если это игра, то я очень близка к поражению.

– Клара… – Он с нежностью произнес мое имя. – Что за картина?

Мои плечи поникли, гнев куда-то испарился. Я села на пень высотой с табурет, сложила руки на коленях, сделала пару глубоких вдохов и только после этого подняла глаза.

– В вашем семейном кабинете висит картина.

– В нашем семейном кабинете висит много картин. – Голос его звучал вкрадчиво, как будто бы он опасался спугнуть любопытную зверушку.

– Та, где изображен коттедж на берегу залива.

– Ах эта. Милая. Мне кажется, это Корнуолл, но я не уверен.

– Это наш дом, – заявила я.

– В Блафтоне, – добавила Винни.

– Что?!

Я встала.

– Чарли, на висящей в вашем семейном кабинете картине изображен наш дом в Южной Каролине. Это не условное изображение – дом именно наш, включая обугленный левый угол, оставшийся после пожара, устроенного мной двадцать пять лет назад.

– Что за чертова ерунда? – Он начал расхаживать, меся тающий снег кожаными сапогами, пока те не стали покрываться бурой коркой грязи. – Откуда в моей семье могла оказаться картина с изображением вашего фамильного дома? Это одна из картин, что рисовали моя мама, тетя и кузина.

– Не состояла ли Элиза Уокер в кружке любителей живописи, обосновавшемся на чердаке у Пиппы? Может, ей что-то известно? – Я цеплялась за что угодно, что могло утолить мое беспокойство, за любую догадку, не такую расплывчатую, как разрозненные подсказки до того.

– Да, состояла.

– А не пойти ли нам к ней прямо сейчас и не спросить ли? – Голос у меня дрожал от нетерпения.

– Идемте, – бросил он.

Вокруг озера была утоптанная тропа. Чарли шел не впереди, а рядом, без слов указывая путь. Мы возвращались по дороге, которой шли с Винни, мимо перевернутой лодки, вдоль покрытых льдом зарослей камыша на берегу, миновали первый из каменных коттеджей, где из трубы поднимались в небо облачка дыма.

– Куда мы идем? – спросила Винни.

Чарли не ответил, только взял меня за руку, обхватив ладонью в кожаной перчатке мои пальцы. Солнце поднялось высоко, вынырнуло из-за облачной пелены, и лучи его пробивались сквозь оголенные ветви деревьев.

Мы вышли на поляну, и Чарли остановился. Справа от нас тропинка вела к чугунной ограде вокруг кладбища – там было всего несколько надгробий. Памятники были старинными и пострадавшими от времени, из белого камня, а не из блестящего мрамора.

Ну что за глупую надежду я питала, ведь в письме было ясно сказано: «Если ты читаешь это».

Я шагнула было в сторону кладбища, но Чарли потянул меня за руку.

– Ее там нет, – сказал он.

Мы преодолели небольшое расстояние, отделяющее нас от второго коттеджа. Пожухлый и побитый морозом плющ укрывал его западную стену, взбираясь вплоть до крытой слюдяными плитами кровли и каменной трубы. Окна озарял изнутри золотистый свет, намекая на горящий очаг. У двери висел молоточек в виде птицы.

Чарли остановился, выпустил мою ладонь и оперся обеими руками на невысокую садовую ограду. Только сейчас я заметила женщину в зеленом драповом пальто. Она склонялась над кустом с облетевшими листьями и орудовала секатором, отрезая подмерзшие побеги.

Мы видели ее согнутую спину, длинные каштановые с сединой волосы, выбивающиеся из-под вязаной шапочки. Руки в перчатках действовали ловко и умело.

В мире царила тишина, если не считать звуков природы: потрескивания льда и криков птиц на Эстуэйт-Уотер. Наконец женщина встала и распрямилась.

– Ох, Чарли! Привет, дорогой!

– Привет, кузина Изольда!

Он открыл калитку, я стояла у облупившейся белой изгороди. Женщина с улыбкой сделала два шага в нашу сторону. И только когда из рук ее выпал секатор, а из уст вырвался крик, когда она упала на колени, только тогда я все поняла.

Мир закружился перед глазами. Мурашки по коже, и удивление, и страх, и возбуждение… Я была ребенком, была взрослой женщиной, была самой собой. Была дочерью и матерью. Была там, где огонь пожирал шторы, а я стояла как завороженная, пока мамины руки не обхватили меня, утаскивая прочь. Потом – пожарные сирены и больничная палата со слониками на обоях.

А здесь, сейчас, женский крик: «Клара!» Женщина стояла на коленях, протягивая руки, словно я могла поместиться в них, как дитя.

Я вошла в калитку и двинулась по плитам дорожки. Нас разделяло десять футов от силы, но этот путь занял долгих двадцать пять лет.

Я опустилась рядом с ней, чувствуя коленями холодную землю, и она обняла меня.

– Ну наконец-то!

Наконец-то.

Она поцеловала меня в щеку, сначала в одну, потом в другую, утерла с них слезы, которых я не ощущала, и коснулась моего лба обветренными губами.

Она была здесь, живая и невредимая, и произносила мое имя голосом, который слышался мне во снах. Лицо ее покрывали неглубокие морщины, волосы подернулись серебром, голубые глаза выцвели немного, но обрели при этом еще более прекрасный лазурный оттенок, что встречается только у самых глубоких озер.

Она стянула рукавицы и стала ощупывать мое лицо, как будто хотела убедиться, что перед ней настоящая я. Потом подняла мою правую руку, закатала рукав и воззрилась на шрамы. Она поцеловала их, сначала на запястье, потом на предплечье. При касании маминых губ моя кожа отзывалась покалыванием и мурашками.

– Как ты, прекрасное мое дитя?

Глава 47

Клара

Озерный край, Англия

– Мама, – произнесла я голосом юным и нежным, исполненным надежды. И встала.

Женщина… нет, моя мать медленно поднялась, обратилась ко мне, потом посмотрела на Винни, стоявшую в луче света, нимбом невинности озарявшего ее голову.

– Меня зовут Винни.

Женщина… нет, моя мать склонилась и поцеловала моего ребенка в щеку.

– Я твоя бабушка.

– Твоя книга – моя самая любимая вещь в большом мире, а Эмджи – моя лучшая подруга. – В голосе дочери звучало столько радостного ожидания, что я привлекла ее к себе, желая закутать в свое пальто, защитить.

Любовь и обида, тоска и отчаяние, облегчение и гнев боролись внутри меня, штормовыми волнами колотясь о ребра. Почувствовав, что вот-вот лишусь сознания, я ухватила Чарли за руку.

Женщина…