История с продолжением - Патти Каллахан
В моих пальцах проснулось ощущение того, как они касались маминого письменного стола из дуба с темно-зеленой накладкой, черной пишущей машинки «Ремингтон» и разбросанных бумаг со словами, которые я не могла прочесть. Окурки сигарет в стеклянной пепельнице, птичье гнездо и собранные в разных местах перья, раковины, коробочки растений, вскрывшиеся и растерявшие семена.
Я поежилась.
– Вам холодно? – спросил Чарли.
– Все прекрасно, – ответила я, отогнав прочь образ этой рукописи на другом столе в другой комнате.
– Она всегда так говорит, – сказала Винни, а потом проговорила, почти идеально подражая моему голосу: – Все прекрасно.
Чарли рассмеялся, подошел к камину, подбросил еще полено и пошевелил огонь кочергой.
– Судя по всему, твоя мать вполне могла бы быть англичанкой. У нас что ни спросишь, всегда все в порядке, спасибо большое, что спросили.
Повисшее в комнате напряжение разрядилось.
– В этом отношении южане не сильно отличаются от британцев, – обратилась я к Чарли. Потом вложила бумаги обратно в сумку и защелкнула застежку. – Можно взглянуть на место, где вы ее нашли? У меня столько вопросов.
– Как и у меня. Но увы, ответов у меня гораздо меньше. Для меня это такая же загадка, как, целиком уверен, и для вас.
– Вы никогда его раньше не видели? – спросила я, похлопав по ранцу. – До того как позвонили мне?
– Нет, никогда.
Мы встали и последовали за Чарли по отделанному дубовыми панелями коридору, где ощущался запах мокрой шерсти и полироля с лимоном.
Когда Чарли повернул латунную ручку в форме яйца и отворил тяжелую дверь, библиотека окружила нас кольцом книг. Мягкий свет деревянной люстры падал на стол, на полки, на развешанные по их торцам карты в золоченых рамах. Я заблуждалась, считая, будто подобные библиотеки существуют только в замках или в университетах.
– Ух ты! – воскликнула Винни, выбежав на середину комнаты. – Вы только поглядите! Я бы хотела тут жить.
– Можно сказать, что мой отец так и делал, – сказал ей Чарли.
Я молчала и пыталась представить мать. Не стояла ли она когда-нибудь в этой самой библиотеке, вручая свои бумаги человеку с того портрета маслом, что висит в гостиной над камином?
– Где вы нашли ранец? – спросила я.
Чарли подошел к левому ряду полок, присел на корточки и положил ладонь на сложенные там большие дощатые ящики.
– Вот здесь, поверх ларей для карт.
– Как вы вообще их заметили? – Я обвела рукой комнату. – Здесь тысячи книг. Коробки, кожа и…
– В библиотеке отца не было ничего, что лежало бы не на месте. А ранец лежал. – Он подошел к конторке. – Если что-то находилось здесь, то предназначалось для чтения или изучения. Ничего случайного, ничего необдуманного.
Винни подошла к нему, встала на цыпочки и взглянула на карту.
– Это Камбрия, – прочла она, скосив глаза под очками. – Год тысяча четыреста двадцать третий.
Винни посмотрела на меня, и я поняла: она хочет озвучить то, что сказал нам на корабле Финнеас: В Камбрии идет пьеса, поставленная по этой книге.
Я коротко мотнула головой. Комната была полна намеками. Эта семья как-то связана с моей матерью, это совершенно очевидно, и, если Чарли Джеймсон ничего от меня не утаивает, мне не хотелось бы отталкивать его. «Бережно, потихоньку», – сказала я себе.
Винни обошла комнату. Я, оглядываясь по сторонам, убедилась, что тут все лежит на своих местах. Да, ранец на нижней полке не заметить было нельзя.
Винни указала на картину маслом, висящую над камином.
– А кто эта прекрасная леди?
– Моя мама. Ее зовут Филиппа.
– Красивая, – заметила я.
– Да. Это ее свадебный портрет, – сообщил он нам.
Я подошла ближе. На картине была изображена молодая женщина в саду среди роз, над ее скамейкой поднималась увитая жасмином арка. Светлые волосы были собраны в высокий шиньон, шею украшало ожерелье из нескольких ниток жемчуга. На ней было ярко-зеленое платье, зауженное в талии, со шлейфом, теряющимся между растений.
– Как понимаю, ей нравятся сады?
Чарли рассмеялся:
– Верное умозаключение. Она и сама сад во многих смыслах. Мама и сейчас там – в нашем сельском доме, где проводит большую часть дня в саду. Или сейчас, в декабре, в оранжерее.
– В сельском доме? – переспросила Винни. – Звучит как-то забавно.
– Действительно, – согласилась я.
Готова поклясться, Чарли покраснел.
– На самом деле все серьезнее. Этот дом находится во владении ее семьи вот уже сто с лишним лет.
Я кивнула.
– Ей известно про это? – Я указала на ранец. – Про сумку моей матери?
– Нет. В письме было сказано сообщить только вам.
– Но может быть, она что-то знает? – предположила я в приливе надежды. – Вдруг ей известно, как оказались бумаги у вашего отца, где…
– Не знает.
– А можете вы у нее спросить? – Во мне бурлило отчаяние, и Чарли угадал это, надо полагать, по моему голосу.
– Послушайте, – сказал он, смягчив тон. – Мама только что потеряла мужа, с которым прожила много лет. У нее траур. Эта библиотека принадлежала отцу. Никто не входил сюда без его разрешения, поэтому мама представления не имеет, как могли оказаться здесь бумаги женщины, пропавшей двадцать пять лет назад.
Уловив перемену в его поведении, Винни подошла и взяла меня за руку.
– Понятно, – сказала я.
– О вашей матери мне известно лишь то, что я узнал за минувшие недели из статей и ее биографии. Я понятия не имею, откуда взялись здесь ее бумаги. Мне бы очень хотелось вам помочь. Честное слово. – Он помедлил. – Где вы остановились?
– В Ковент-Гардене, – ответила я и назвала ему адрес.
– Но мы сегодня идем в музей Виктории и Альберта! – сообщила Винни. – Двенадцать с половиной акров и сорок пять галерей. – Она сделала театральную паузу. – И библиотека побольше вот этой. Больше семисот тысяч томов. Можете себе представить? Семьсот тысяч!
Чарли рассмеялся, лицо его снова разгладилось.
– Откуда ты все это знаешь?
Винни наклонила голову:
– Я прочитала.
– Ну конечно прочитала!
Я сжала дочкину ладошку и обратилась к Чарли:
– Она все подмечает. Все-все. А потом запоминает.
– Ох, мне бы такой талант.
– Думаю, нам пора. Не хотим отнимать у вас время, и у нас планы насчет музея.
Он улыбнулся, указал в сторону двери, и мы вместе вышли из библиотеки. Из маленькой комнаты справа от выхода Чарли принес наши пальто и шляпы.
– Вы знаете, где меня найти, если понадоблюсь, – сказал он, пока мы одевались и застегивались.
Он открыл дверь, и
