Та, которая свистит - Антония Сьюзен Байетт
Доктор Шрайвер в своих записях отметил, что говорит Агниц слишком пространно, а порой и вовсе несет бессмыслицу. Во время осмотра он изо всех сил старался поддерживать светскую беседу – очень хотел выписаться. Я спросил, чувствует ли он, что у него есть призвание к религиозному поприщу. Ответ был такой: «Много званых, но мало избранных. Я был презираем и отвергнут».
«Почему?» – спросил я. «Потому что я сказал им, что вижу, как кровь Христа струится в небе»[16], – спокойно ответил он. И, довольный, добавил: «И это правда». Вновь это чувство, когда тебе на блюдечке подносят подсказку, а она ничего не дает. (Если говорить обо мне, то это чувство неполноценности только на пользу. Покуда оно уравновешивается эпизодическим самодовольством от осознания собственной пригодности.)
Я решил поговорить с ним об Августине. Сам я мало что знаю об этом старце с севера Африки, которого мы по милости блестящего Энтони Бёрджесса представляем не иначе как свирепым сторонником доктрины предопределения[17]. Агниц сказал, что он (Августин) предал своего Учителя. Иисуса? Нет, ответил он, пророка Мани, познавшего истинную природу мира. И затем уточнил: истинную природу зла. Августин предал его. Манихеи пребывали в Истине, а он отрекся от них ради молчаливо-млечного христианства (Млечного! Что Вы как фрейдист скажете?). Затем он произнес нечто – чего я не смог понять или записать – о том, как все это будет понято, и еще о «завете моего отца, который горит, как херувимы на небесах или бесы в аду, и который укажет путь…».
Я спросил, имеет ли он в виду своего настоящего отца. «А что значит настоящего?» – и больше ничего не сказал.
Насилие он ни к кому никогда не применял, хотя и создает атмосферу возможного насилия. Но ведь каждое воскресенье в храмах можно услышать слова о крови и огне. Но затыкать священников никому в голову не придет.
Я подсознательно чувствую: он заслуживает уважения.
Будь он среди Ваших «Тигров» – то мог бы (я, разумеется, даю волю фантазии, но…) узнать, кто или что с ним говорит. Пока утверждает, что никто. Он хочет вырваться отсюда и пытается выглядеть «нормальным». Но я наблюдал, как он прислушивался (не замечая, что я замечаю), и что-то говорило с ним – из области воздушного пространства – на протяжении всей нашей беседы. Но ни он себя не выдавал, ни я.
Он безусловно заслуживает большего, чем койка в палате и общество приветливых и отвратительных психов.
Перечитывая все, что написал, я понимаю, что не обрисовал Вам его образ во всей полноте, хотя и старался. Вам бы познакомиться. Мне надо решить, что с ним делать дальше.
Ваш,
Понтий Спорли
От Элвета Гусакса Перту Спорли
Дорогой Перт!
Ваш Агниц – сущий кладезь. Я уверен в этом еще и потому, что Вы давно отбросили прежний сухой стиль описания пациентов. Он и правда мог бы угнездиться среди «Тигров духа» (ну и метафора, если вдуматься, – тигр вьет гнездо!). Поживем – увидим. В ответ тоже приведу описание пациента, который будоражит мой ум и, по сути, является непосредственной причиной моего участия в Собраниях «Тигров духа». Собрания – потому что ядром стала группа квакеров, этакие отцы-основатели, и группу они назвали в характерной самоуничижительной манере, к тому же с аллюзией на гневное стихотворение квакерского поэта Кристофера Левенсона. Он вопрошает, где теперь огонь и где видение, от которых первые квакеры буквально трепетали, созерцая Свет. Вот строки из Левенсона:
Та длань, в которой и земля текла, как пламя,
А всякий куст давал ответ на Божье имя,
Найдет, что тигры духа стали вдруг ручными.
Современные квакеры – сплошь «благонравные чистоплюи», и вот каков их Бог:
Так Бог их справедлив?
Ну, только! Соцработник
Для всех, который как эрзац, бесплотный плотник:
Стыдлив для жениха и чересчур воспитан!
Мы с Вами, мой премудрый друг, причастившиеся мудрости Ирвинга Гофмана и его идей о саморегуляции Приюта, знаем о сострадательно-крепкой хватке «соцработника для всех» (в защиту которого тем не менее есть что сказать!). И, по правде говоря, вопреки всем претензиям на духовную свирепость я нахожу основателей «Тигров духа» как раз «благонравными чистоплюями». Они, может, и хотели бы рыскать, рычать и сиять в джунглях, но по силам ли им это… С другой стороны, они притянули к себе души более необузданные и менее предсказуемые, из них – пациент, который зовет себя Заг, хотя настоящее его имя Пол. Он квакер, что называется, по рождению. Но что особенно важно, у него есть однояйцевый близнец. Заг поет в музыкальной группе, которую довольно остроумно назвал «Заг и Зигги-Зигги-Зикотики» (вторую часть иногда произносит как «сизиги»). Близнец, Джон, уважаемый математик, носит белый безликий халат и кодирует бездушные компьютеры. Оба утверждают, что малограмотные и нечитающие, в основном потому, что в детстве выдумали только им понятный язык и общались с помощью математических символов и музыки. Они жили в Уэлуин, квакерском городе-саде, в 1950-х ходили с родителями на знаменитые марши за разоружение, пели и музицировали (Заг играет на гитаре и трубе, а Джон на кларнете). Мой пациент рассказал, что его брат начал посещать внеклассные занятия по литературе, которые вела девушка по имени то ли Фрида, то ли Франческа. По словам Зага, он хотел таким образом «выучить обычный язык» да и закрутил роман с этой Фридой или Франческой. Заг же стащил у нее экземпляр «Рождения трагедии из духа музыки». Ницше он сразу проникся и вычитал у него, что принесенный в жертву и расчлененный Дионис был известен как Загрей. Его, как известно, везде сопровождали сатиры, беснующиеся в танце изначальной недифференцированности. Отсюда – Зикотики-Зиготики-Козиготы. Неплохо для малограмотного певуна! Он маниакально-депрессивен, сидит на наркотиках и не вполне уверен в траектории собственной сексуальности. В общем, ходячий сумбур. Он, думаю, психологически до конца не отличает себя от брата-близнеца. Чрезвычайно нарциссичен, но лицо, которое сей прекрасный юноша видит в зерцале вод, – это лицо Джона, а не его собственное. Говорит мне,
