Комедия на орбите - Инна Люциановна Вишневская
Все перемешалось в комедии Макаенка: смешны — правильные, трогательны — осмеиваемые, симпатичны — осуждаемые, безразличны — выутюженно-добродетельные, не всегда учены и грамотны те, кто выходит на орбиту государственного дела, не каждый ученый и грамотный может полюбиться, понадобиться людям.
Все перемешалось в пьесах Макаенка для того, чтобы создать еще более стройный макаенковский порядок бытия, еще более строгое макаенковское ви́дение чистой и честной жизни.
Нравилось, что, постоянно исследуя новые возможности комедийного конфликта, драматург шаг за шагом двигался к парадоксальной для сатирического произведения коллизии, когда доброе начало станет ведущим, когда каждый новый виток его самообнаружения будет разжигать конфликт, теснить зло, постепенно переходящее из авангарда комедии в ее арьергард, из боевых порядков наступления — в рассеянные группы отступления.
Драматург попробовал подобный прием уже в одной из своих ранних комедий, той, что разделяла «Извините, пожалуйста!» от «Левонихи на орбите»,— комедии «Сами с усами». Нападал в ней, разжигал противоречия, вызывал всех на спор, на бой, на столкновения деловой, дельный председатель колхоза Ковальчук, приехавший сюда по призыву партии. Макаенковский Ковальчук ничего не пропускал мимо своих ушей, своих глаз, своего сердца, во все вмешивался, все поднимал на принципиальную высоту, не уставал напоминать колхозникам, что они хозяева, что не они служат кому-то, а им служит земля, что они одновременно и созидатели, и потребители, разделенные раньше на два несообщающихся сословия.
Но в комедии «Сами с усами» Ковальчук появлялся как-то неожиданно, сугубо театрально, долго скрываясь инкогнито, со стороны наблюдая колхозную жизнь, обобщая, накапливая факты, сведения и соображения. Ему принадлежит лишь вторая часть этой пьесы, в первой ее части еще хозяйничает дурной председатель Самосеев, из тех председателей, о которых колхозники говорят, что они как картошка: «если за зиму не съедят, то весной посадят».
Драматург еще не решился отдать Ковальчуку все поле комедии, продержав его инкогнито достаточно долго, для того чтобы недостатки композиции пьесы повлияли на ослабление ее концепции.
Выжидательная позиция «анонимного» Ковальчука, открывающегося колхозникам внезапно, как некая таинственная царская особа, снимает с макаенковского замысла его остроту, его боевитость. Но все же фигуру Ковальска необходимо заметить как прообраз, как архетип принципиально новаторского комедийного характера председателя колхоза Каравая из пьесы «Таблетку под язык». Образ Ковальчука был своеобразной репетицией характера Каравая, говорил о давних попытках драматурга обнаружить в недрах сатирической комедии совершенно новые, эстетические, а значит, в конечном счете и этические ресурсы.
Конечно, и сам писатель повзрослел за годы, прошедшие со дня его первой комедии «Извините, пожалуйста!», конечно, это уже не тот Макаенок, который, еще не зная, как ее встретят, писал свою следующую комедию «Сами с усами». Макаенок повзрослел, стал более мудрым его талант, смелее и тверже сделалась рука писателя. Но дело не только в этом. Дело не только в том, что Ковальчука драматург еще не умел написать хозяином пьесы, а председателя колхоза из пьесы «Таблетку под язык» он уже делает главным положительным лицом сатиры.
Изменились и сами обстоятельства жизни за эти годы. Былые сатирические мишени — приписчики, демагоги, бездельники, толкующие о нуждах сельского хозяйства, начальники, пытающиеся делать карьеру за счет трудолюбивых колхозников,— все эти былые мишени несколько поблекли в комедии «Таблетку под язык». И поблекли они не потому, что их нет больше в жизни, есть они еще в жизни, изображает их в этой пьесе и Макаенок, верный действительности. Но из центральных героев его ранних комедий, из калиберовых и мошкиных они превратились здесь в эпизодических персонажей, их обличение стало лишь аккомпанементом к центральной мелодии пьесы, куда более важной с точки зрения автора.
Я бы сказала так — в начале пути сатирика больше занимала борьба против недостатков, в последние годы его больше занимает борьба за человека, за то, чтобы личность могла развиваться полно и гармонически. Макаенок все больше и больше вырастает в мыслителя, сатирик становится философом.
В пьесе о белорусском колхозе Макаенка сейчас занимают не только те, кто мешает хорошо и плодотворно трудиться, но и те, кто не помогает людям найти самих себя, кто сдерживает рост личности, инициативу человека, сковывает его самосознание.
В центре пьесы председатель колхоза Каравай, в котором можно узнать кое-какие черты морально повзрослевшего, сбросившего с себя оцепенение ложных авторитетов Горошко. Нет, теперь никто не посмеет приказать Караваю сообщать дутые сводки, оставлять ни с чем своих колхозников, работать на городских и сельских приписчиков, на их ордена и карьеру. Теперь Каравай — истинный хозяин колхоза, его уважают, любят, ценят за честность, трудолюбие, умение отечески подойти к каждому человеку.
И все же нет-нет да и мелькнет в крепком, уверенном Каравае неуверенность, робость Горошко, вдруг и перед Караваем, почти всегда знающим, как поступить, возникнет эта печально-горошковская, недоуменно-тоскливая дилемма: «Хоть верть-круть, хоть круть-верть» — и так, и так плохо. Отчего же плохо, если ладится все в колхозе у Каравая? Что же у него не ладится?
Людям, которые приходят смотреть спектакль «Таблетку под язык», импонирует острота в постановке серьезных социальных, общественных вопросов. Автор не боится идти напролом, ставить неразрешимые противоречия, с тем чтобы если и не взять их, то хотя бы атаковать. С чем же не ладится в колхозе у Каравая?
И тут-то выступает на свет вся острота макаенковской комедии, потому что у Каравая ладится с картошкой, с хлебом, ладится с планом, ладится с заготовками, ладится с кормами - не ладится с людьми. А это куда серьезнее для искусства, нежели все самые серьезные неполадки с кормами или картофелем.
И вот тут-то обнаруживается главная конфликтная точка, болевая точка комедии. Ее конфликт не в борьбе хорошего председателя колхоза с нерадивыми колхозниками, не в борьбе хороших колхозников с нерадивым председателем колхоза. Основное противоречие в многослойном конфликте этой комедии состоит в том, что из хорошего колхоза, от хорошего председателя люди уходят в город, молодые не хотят оставаться в деревне.
Быть может, раньше, в дни своего дебюта, Макаенок и обличил бы непоседливую молодежь, что, кстати сказать, нередко делается и сейчас во многих наших комедиях, где заходит речь о стремлениях юных уйти из деревни. Но Макаенок зрелый не обличает тех, кто добивается от Каравая разрешения уйти на работу в город. Он задумывается вместе с Караваем, и мысли комедиографа грустны и серьезны.
Комедия перерастает в трагикомедию. Отпустить не отпустить — нет в этой пьесе ясного,
