Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? 18+ - Игорь Некрасов
— Ох… Боже! О-о-о…!
Мир взорвался, сузившись до одной точки. До влажного, обжигающего тепла ее рта, до невероятного чувства, когда ее губы, мягкие и податливые, плотно обхватили член, а ловкий, проворный язычок тут же подхватил головку, заиграв с самой чувствительной ее частью. Я невольно вскинул голову, глаза закатились, и из моей груди вырвался низкий, блаженный хрип, который я сам с трудом узнал.
— Ахх… да…
Она смотрела на меня снизу вверх, ее глаза, полные абсолютной власти и торжества, не отрывались от моих. Я видел, как ее щеки втягиваются, слышал тихий, непристойный звук ее рта, скользящего по моей плоти. Запах ее духов, смешанный с возбуждающим ароматом ее кожи и моим собственным, пьянил и сводил с ума. Ее свободная рука ласкала мои яйца, то нежно перебирая, то слегка сжимая, посылая новые волны удовольствия.
Я не мог больше держаться. Граница между болью и наслаждением стерлась, оставив лишь животную, всепоглощающую потребность в разрядке.
Вот оно… сейчас! О-о-о, черт…
Чувствуя, как подходит финал, я судорожно впился пальцами в ее идеальную прическу, сжимая пряди волос. Она поняла все без слов — ее взгляд, полный торжествующей власти, выразил молчаливое одобрение. И она, не отрываясь от моего лица, поглотила меня еще глубже, до самого основания, заставляя меня почувствовать, как головка члена упирается в мягкое нёбо.
И тогда волна накатила сокрушительно, вырываясь из самых глубин моего существа. Я дико, почти бессознательно закричал, когда первая горячая, пульсирующая струя спермы вырвалась из члена. За ней последовали другие — мощные, неостанавливаемые спазмы, выжимающие из меня все до последней капли. Я чувствовал, как моя сперма заполняет ее рот, как ее щеки втягиваются с каждым моим пульсирующим толчком, как ее гортань ритмично сжимается, сглатывая мою сущность.
Она, не моргнув глазом и не отводя взгляда, принимала все. Ее глаза, темные и бездонные, были прикованы к моим, ловя каждую гримасу экстаза, каждую судорогу на моем лице. Я видел, как ее губы, плотно обхватившие мой ствол, растягиваются в едва заметной улыбке торжества.
Этот её взгляд, полный абсолютного контроля и порочного удовольствия, доводил оргазм до невыносимой остроты. Когда последние, уже почти болезненные спазмы отпустили меня, я откинулся на спинку кресла, совершенно разбитый, опустошенный, пытаясь ловить ртом воздух. В ушах звенело, а по телу растекалась тяжелая, свинцовая слабость.
Татьяна Викторовна медленно, с театральной неспешностью и довольным видом, вынула мой все еще пульсирующий и твердый как камень член изо рта. Она подняла голову, ее губы, влажные, распухшие и неестественно яркие от страсти, растянулись в порочной, самодовольной улыбке.
— Вкусно, — прошептала она хрипло, и ее язык медленно, соблазнительно провел по верхней губе, словно пробуя на вкус остатки моего семени. Затем она снова наклонилась и прикоснулась губами к самой чувствительной головке моего члена, поцеловав ее с такой порочной нежностью, что я снова вздрогнул. Этого было достаточно, чтобы мое бедное сердце снова заколотилось. — А теперь, — ее голос снова стал властным и твердым, когда она начала вставать, — если ты не против.
Поднявшись, она прошла мимо меня и плавно, с легким раскачиванием бедер, спустила свои строгие брюки на пол. Затем, с той же кошачьей грацией, уселась на край стола, откинувшись на локти. В этот момент я уже повернулся и увидел, как ее сексуальные ноги, сильные и стройные, медленно раздвинулись передо мной, открывая взгляду дорогие кружевные трусики с сеточкой, едва скрывавшие ее сокровенную киску.
— Подойди, — приказала она, и в ее глазах заплясали знакомые огоньки. — И тоже сделай мне приятно…
Глава 11
Власть и покорность
Слова Татьяны повисли в воздухе густым шлейфом из запаха её духов, моей спермы и её безраздельной власти надо мной. «…И тоже сделай мне приятно…» Это не было просьбой. Это был приказ, отлитый в бронзу и обернутый в бархат. Приказ, которого я и ждал, и боялся, и к которому моё тело, всё еще содрогающееся в посленервной дрожи от недавнего оргазма, но уже снова напряженное и отзывчивое, рвалось и трепетало одновременно.
Мой член, все еще влажный от её рта, пульсировал, будто второе, не мыслившее, но всепонимающее сердце, подтверждая свою животную готовность. Сознание затуманилось, потонув в сизой дымке, оставив лишь базовые инстинкты и порочное, сладостное желание угодить этой женщине, этой повелительнице моего личного ада и рая.
Я поднялся с кресла, чувствуя, как подкашиваются ватные ноги. Какая-то неведомая, темная сила заставляла их двигаться, вела меня, как марионетку.
Шаг. Еще шаг. Пол под ногами казался зыбким. И вот я оказался перед ней, в самом эпицентре бури, между ее раздвинутых ног.
Она полулежала на столе, опершись ладонью, и её поза — эта расслабленная, почти небрежная властность — была вызывающей и невероятно сексуальной.
Дорогие кружевные трусики, больше похожие на черную паутинку, лишь намекали на сокрытое, делая его вид еще более запретным, желанным и мучительным.
И ведь ради этого зрелища, ради возможности коснуться этой сладкой киски я и пришел сюда. И, черт возьми, я не жалею! Совсем!
— Ну же, Алексей, — её голос был тихим, но он резал слух, как отточенное лезвие. — Не заставляй себя ждать… и, что куда важнее, не заставляй ждать меня.
Ее взгляд, тяжелый, пронзительный и всевидящий, пригвоздил меня к месту, лишив последних остатков воли. Я опустился на колени, и мягкий, густой ковер в её кабинете принял меня, как принимает грешника церковная паперть.
Позади меня стояло её кресло, еще хранящее тепло моего тела и следы моего недавнего наслаждения, а передо мной — она. Вся ее сущность, вся ее власть, весь тот нектар, что отравлял и бодрил меня одновременно, был сосредоточен сейчас в этой одной точке — между ее бедер.
Я видел всё.
Ажурная паутинка трусиков была пропитана влагой в самом центре, темное пятно на черном кружеве, от него исходил терпкий, возбуждающий аромат чистого, ничем не прикрытого желания. Сквозь тонкую ткань угадывались очертания аккуратных, пухлых половых губ, сомкнутых в тугую, мокрую, заветную щель.
Мой рот наполнился слюной от предвкушения, а живот сжался от спазма похоти. От Татьяны пахло чем-то глубоко мускусным, женственным, диким, что сводило с ума, выжигая остатки разума. Этот коктейль запахов ударил в голову, смешавшись с
