Дальнее чтение - Франко Моретти
Симметрия
Сети созданы из вершин и ребер; сюжетные сети – из персонажей и их речей, обращенных друг к другу. В пьесах это работает хорошо, так как слова являются делами, а дела почти всегда словами – поэтому в целом сеть речевых актов и есть сеть действий. В романах это не так, поскольку многое из того, что персонаж делает, не произносится, а рассказывается, и прямая речь покрывает лишь часть сюжета – и подчас очень небольшую. Это делает трансформацию сюжета в сеть намного более неточной, но эта идея слишком заманчива, чтобы от нее отказываться, поэтому я все равно покажу несколько сетей прямой речи из «Записок о камне» и «Нашего общего друга». Несколько лет назад я предположил, что количество персонажей может оказаться главным источником морфологических отличий между китайскими и западными романами, и сети кажутся хорошим способом проверить это предположение.
Рис. 16. «Наш общий друг», книга 2, глава 1
В отличие от «Гамлета», я не буду представлять сети всего текста, только сети отдельных глав. Я, возможно, мог бы справиться с «Нашим общим другом» (хотя по западным меркам в нем довольно много персонажей), но уж точно не с сотнями персонажей из «Записок о камне», где в каждой главе присутствует от 5 до 28 разных говорящих персонажей, с медианой 14. «Наш общий друг» не столь многолюден: от 3 до 14 говорящих персонажей за главу, с медианой 6. Вот некоторые из этих глав: глава 1 второй книги романа (рис. 16), в которой вводится Дженни Рен и Хэдстон; ее вариант, глава 2, с Рейберном, очередным поклонником Лиззи, и отцом Дженни; глава 4 с местью Лэмлов Подснепу через его дочь (рис. 18). И так далее.
Рис. 17. «Наш общий друг», книга 2, глава 2
В поэтике западного романа, за исключением нескольких неоклассических моментов, симметрия никогда не была важной категорией. Но если посмотреть на эти (и другие) сети из «Нашего общего друга», то они окажутся на удивление регулярными. Для этого, вероятно, есть две причины. Во-первых, строительные блоки Диккенса обычно состоят из бинарных пар: муж и жена, родитель и ребенок, брат и сестра, поклонник и возлюбленный, друг и друг, работник и работодатель, соперник и соперник… Во-вторых, эти пары могут проецировать свой дуализм на главу в целом, поскольку вокруг них мало «шума» – мало персонажей, нарушающих симметрию. Другими словами, в случае малого количества персонажей кажется, что симметрия возникает сама собой, даже если эстетика симметрии отсутствует.
Рис. 18. «Наш общий друг», книга 2, глава 4
С другой стороны, эстетика симметрии отчетливо присутствует в китайской литературной культуре, в которой читатели романов ожидают, по словам Эндрю Плакса, что, «общая последовательность глав» достигнет «круглого и симметричного числа, обычно 100 или 120»[263]. Отчетливое чувство симметрии «создает почву для целого ряда упражнений в построении структурных схем. Самой заметной из них является практика разделения общей повествовательной последовательности посередине с арифметической точностью, чтобы получить два полушария структурного движения».
Движения полушарий… Вспомним рифмованные двустишия, служащие эпиграфами к главам классического китайского романа: «Жена Чжоу Жуя разносит барышням подарочные цветы / Баоюй во дворце Нинго знакомится с Цинь Чжуном». А делает то-то и встречается с B; C делает то-то и встречается с D. Будто бы две части главы зеркально отражают друг друга: «Чудесной ночью цветок раскрывает бурные чувства / Тихим днем яшма источает волшебное благоухание». Китайская эстетика называет это «параллельной прозой». Итак, возьмем «Записки о камне», воспользуемся темными ребрами для первой половины главы, пунктирными для второй и… получим рис. 19–22.
Рис. 19. «Записки о камне», глава 3
Рис. 20. «Записки о камне», глава 19
Рис. 21. «Записки о камне», глава 22
Рис. 22. «Записки о камне», глава 26
Китайские романы должны быть более симметричными, чем европейские, но это не так. И пожалуй, причиной этого снова оказывается количество персонажей: если их несколько, симметрия возникает почти сама собой, но, если множество, это не представляется возможным. Это один из тех случаев, когда размер является не просто размером, а формой. Но что значит эта форма? Симметрия Диккенса понятна: она показывает, что под внешними социальными взаимодействиями всегда находится мелодраматический субстрат любви или ненависти, готовый выйти наружу. Что же с асимметрией?
Гуаньси
Первая половина главы 7 «Записок о камне» (рис. 23). Жена Чжоу Жуя, служащая во дворце Жунго, должна сообщить госпоже Вон о визите дальнего родственника; она не находит хозяйку в ее покоях, спрашивает о ней, ее отправляют в другие части дворца, по пути она получает ряд поручений, расспрашивает про новые лица и про людей, которых она давно не видела, ее просят похлопотать о чьем-то зяте… она встречает дюжину персонажей на своем пути – а если быть точнее, то разговаривает с дюжиной персонажей, так как встречает она вдвое больше, и еще около 20 персонажей упоминаются в различных разговорах.
Рис. 23. «Записки о камне», глава 7
Ничего важного здесь не происходит: люди говорят, гуляют, играют в го, сплетничают. Ни одно взаимодействие не является ключевым. Но, взятые все вместе, они выполняют важнейшую разведывательную функцию: они должны показать, что все узлы в этой области все еще сообщаются между собой, поскольку из-за сотен персонажей возможен распад сети. Мы приближаемся к одному из самых ключевых слов в китайской культуре: гуаньси. Голд, Гутри и Ванк (Gold, Guthrie, Wank) переводят его как «связи», часть «особенного китайского языка социальных сетей… связанного с другими строительными блоками социальности, такими как ganqing (настроение), renqing (человеческие чувства), mianzi (лицо) и bao (взаимность)», – это мир, «основанный не на индивидуальности и не на обществе, а на взаимоотношениях»[264]. И эти взаимоотношения не заданы заранее, они являются артефактом: «порождение обязательства», «цепочка трансакций», «долг перед кем-то», «сознательное производство» связей – это и есть словарь гуаньси[265].
Цепочка трансакций, порождающая долг: в главе 24 романа (рис. 24), Цзя Юнь, бедный родственник дома Жунго, ищет работу. Он спрашивает Цзя Ляня, но тот отделывается
