Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово
Мадам Саллантен
Мари-Тереза-Флор Ларсонье, родившаяся в Сернапоне в Сомме в 1762 году, вышла замуж в июне 1789-го в Версале за Луи-Жана-Батиста Саллантена, флейтиста и первого гобоиста из кавалерии и королевской свиты [20]. Во время предварительного допроса перед процессом Марии-Антуанетте задавали вопросы о ней, но та дала крайне уклончивые ответы [21]. Тогда, столкнувшись с угрозой ареста, мадам Саллантен вместе с мужем бежала в Фонтенбло, где они укрылись на какое-то время, а позже обосновались [22]. Она скончалась в Париже в 1803 году [23].
Заказы для Людовика XVI и юного дофина были поручены Жозефу Тириону. По инициативе мадам де Турзель мадемуазель Вион, также назначенная комиссионером, взяла на себя заботу о мадам Елизавете. Уже 11 августа поступила первая поставка необходимых швейных принадлежностей от Жан-Шарля Элоффа, обосновавшегося на улице Бак. 12 августа из Версаля от мадам Помпей прибыла значительная партия кружевных украшений, три фишю из шамберийского газа и жакет-пьеро из тафты сливового цвета, отделанный шелковыми кружевами. В тот же день Le Grand Mogol доставил два чепца из газа и кружева; девять фишю из газа и вышитой органди; нижнюю юбку из индийской муслиновой ткани с ажурной вышивкой; накидку из батистового линона (тонкой отбеленной льняной ткани) и другую из черной тафты, дополненные несколькими неделями спустя четырьмя батистовыми чепцами и фишю из черной тафты с атласной каймой. Мадемуазель Вано, торговка бельем из лавки À la Picarde на улице Сен-Дени, отправила платье и редингот из белого полосатого канифаса с подходящими юбками и карманами; несколько кружевных украшений для платьев; набор из 16 фишю; 24 сорочки с кружевной отделкой; 3 пеньюара из батиста с муслиновыми вставками; чулки и полный комплект постельного белья. Корсетница Руссель сшила три корсета из тафты и еще шесть с рукавами. 12 пар белых шелковых чулок с цветной вышивкой были доставлены из Версаля чулочником Бутаром. Мадемуазель Сен-Фуа, прозванная Бретонкой, бывшая версальская портниха, теперь обосновавшаяся на улице Вёрней в Париже, как обычно, изготовила основную часть гардероба королевы из тканей от постоянных поставщиков, в первую очередь Ленормана, Барбье и Тестара.
Мадемуазель Сен-Фуа, она же Бретонка
При крещении получившая имя Мари-Виктуар Кюссак, она родилась в январе 1749 года в Версале в семье Пьера Кюссака по прозвищу Сен-Фуа, конюха в большой конюшне короля, и Мари-Анн Бретон [24]. Она начала свою карьеру как портниха, специализировавшаяся на изготовлении левит. После смерти своей тети, Мари-Элизабет Бретон, также известной как Сен-Фуа, которая была рядовой портнихой при королевском гардеробе с декабря 1770 года, она заняла ее место в начале 1788-го, приняв ее имя [25]. Менее чем через две недели после казни Марии-Антуанетты Сен-Фуа вышла замуж за Жана-Доминика Лаприма, чиновника Министерства внутренних дел [26]. Она скончалась, не оставив потомства, в феврале 1805 года в Париже [27].
В июне 1790 года на улице Вёрней втайне было изготовлено простое платье-сорочка из ткани цвета мердуа[45], которое Мария-Тереза-Шарлотта носила во время побега в Варенн [28]. Сен-Фуа сразу же приступила к работе, поспешно подготовив пять жакетов-пьеро: один из тафты блошиного цвета, другой из ткани Жуи с фисташковым фоном, жакет с розовыми и белыми полосами, а также с подходящей юбкой, жакет с зелеными и белыми полосами и, наконец, жакет с узором из ветвей на зеленом фоне (тонкие льняные или хлопковые ткани, окрашенные или вышитые) [29]. В комплект также входили три юбки из белой тафты. Гардероб завершали три редингота: один из серой флорентийской ткани с воротником и два других из белого полосатого канифаса. Сапожники Вольф и Эффинг доставили дюжину пар обуви из тафты серого, синего, зеленого, а также блошиного цветов, а в октябре – две пары из черной козлиной кожи. Гардероб дополнили шляпа из меха бобра и дюжина перчаток из собачьей кожи. Таким образом, начиная с 13 августа в Тампль начали доставлять новые предметы одежды. На первый взгляд, этот буржуазный гардероб казался достаточно обширным, но на самом деле он был довольно скромным и не выдерживал сырые и нездоровые условия башни. Но кто тогда мог это предвидеть? Господин Прево, торговец перчатками и парфюмерией из магазина À l’Orangerie, предоставил два горшка с готовым кремом; один горшок с миндальной пастой; бутылку подслащенной воды; помаду и пудру с ароматом туберозы; три бутылки лавандовой воды; пуховку из лебединых перьев, а также множество булавок. В ноябре Сен-Фуа добавила две муслиновые камесоли, а портной Боке сшил два шлафрока из английского стеганого полотна с вышитыми пуговицами. В октябре, когда решалась судьба королевы, Боке арестовали и допросили, но впоследствии освободили [30]. С наступлением холодов у меховщика Живле заказали зимнюю одежду, которая может показаться роскошной сегодня, но тогда была довольно распространенной и сравнительно недорогой: две белые атласные шубы с мехом зайца; три муфты из меха светлого медведя, московского волка и серебристой лисицы; три палантина из меха голубого песца; один фишю из белого лебединого пуха. После этого, за исключением перчаток из оленьей кожи, новых заказов больше не поступало [31].
Весь гардероб, который регулярно обслуживали прачки, оказался недолговечным. Уже вскоре понадобились починка и латки, которые иногда делала сама Мария-Антуанетта. Вдвоем с мадам Елизаветой им пришлось удалить коронованные инициалы с партии сорочек, прежде чем им разрешили ими пользоваться. Целых 40 дней работницы удаляли монархические символы со всего белья в Тампле. Тем не менее шитье, вязание, вышивка и рукоделие оставались для обеих женщин приятным занятием, которое им пока еще разрешалось. Когда в Тампль искали слуг, Клери подал прошение о работе. Ему удалось устроиться, пройдя через строгий допрос, во время которого он, вероятно, притворился сторонником якобинцев, и он приступил к работе 26 августа.
Мемуары, посвященные жизни королевской семьи в заточении, вызывают глубокое сострадание. Несмотря на очевидную предвзятость бывшего слуги, его рассказ передает искренность, которую трудно подделать. Вынужденные приспособиться к обстоятельствам, Людовик XVI и Мария-Антуанетта, лишенные трона, старались сохранить семейную жизнь, словно находя временное убежище от пережитых потрясений. По утрам королева, ее дочь Мария-Тереза и мадам Елизавета надевали простые белые домашние туалеты и льняные чепцы, после чего переодевались. Позже Клод Антуан Моэль, бывший комиссар Коммуны, который несколько дней нес службу в Тампле в декабре 1792 года, описал их в платьях из ткани коричневого цвета с мелкими цветами. Такая одежда отсутствует в архивных документах. Возможно, об этих поставках не сохранилось записей или же им одолжили эти предметы гардероба из-за крайней необходимости. Как и ко многим свидетельствам, опубликованным во времена Реставрации, к воспоминаниям Моэля нужно относиться осторожно [32]. Годы могли повлиять на точность его памяти, которую, вероятно, украшали романтические представления о прошлом, особенно в контексте возвращения Бурбонов к власти. Сегодня артефакты, связанные с Тамплем, регулярно появляются на аукционах. Однако, несмотря на их историческую значимость, следует учитывать возможность сомнительного происхождения.
Клери
Жан-Батист-Кант Ане, известный как Клери, родился в мае 1759 года на ферме Жарди в Вокрессоне. Он был цирюльником Людовика XV и камердинером дофина Людовика-Карла. После казни короля он был заключен в тюрьму, но избежал гильотины и был освобожден в августе 1794 года. Он присоединился к мадам Рояль в Вене и написал свой «Дневник о событиях в Тампле во время заключения Людовика XVI». Во времена Наполеона он отказался служить императору, уехал в Польшу, а затем вернулся в Австрию, где скончался в мае 1809 года. На его могиле до сих пор можно прочитать эпитафию: «Верный Клери, последний слуга Людовика XVI».
Дни королевской семьи в Тампле проходили монотонно, прерывались они лишь на приемы пищи и недолгие прогулки под строгим надзором. После обеда Мария-Антуанетта, Мария-Тереза и мадам Елизавета занимались рукоделием, король читал, занимался и играл с сыном. Тем временем снаружи росло напряжение. 2 сентября в парижских тюрьмах начались массовые расправы. Их ужасные последствия отразил в своих мемуарах Клери, наблюдавший все изнутри. Под окнами Тампля собралась разъяренная толпа, потрясая пикой, на которую водрузили окровавленную голову только что убитой маркизы де Ламбаль. Этот жуткий спектакль был предназначен для «презренной Антуанетты». Королева, застыв от ужаса, услышала лишь гул происходящего. Обезумевшие убийцы тащили останки маркизы и не ворвались в Тампль лишь благодаря украшавшей его
