Очерки культурной истории обуви в России - Мария Терехова
…продается все, в том числе самые абсурдные вещи. <…> Здесь можно найти всевозможные сорта табака, белого хлеба и всего, что возможно вообразить: от бюстгальтеров до электропружин, от металлических раскладушек до военных наград со всеми сопроводительными документами, на которых ставят печати и подписи, чтобы покупатель мог зарегистрировать их на свое имя. Будто подчиняясь негласному уговору, толпа инстинктивно разделялась на зоны и отделы: здесь продается обувь, дальше — мужская одежда, после — старые ключи для неких замков. Пройдешь пару шагов — вот люди играют в карты, пройдешь еще полметра — здесь работает игорный дом. Еще имеется место для распития водки, место для продажи консервов и американского яичного порошка, а дальше — для выдачи советских паспортов (цит. по: Хесслер 2022: 397–398).
Надежда Мандельштам, вспоминая бытовые тяготы жизни в эвакуации в Ташкенте, отмечает особую советскую проблему с обувью — острую не только в годы войны:
…для жителей Советского Союза обувь оказалась самым слабым местом. Это продолжалось чересчур много лет. Для меня проблема обуви началась с первой поездки с Мандельштамом на Кавказ (в 1921 году. — М. Т.) и кончилась лишь в середине пятидесятых годов. Острота обувной проблемы, правда, не всегда была одинаковой, но я помню пару туфель, купленную в 38 году, когда мы жили на подаяние. Задники в этих туфлях были сделаны из чего-то вроде бересты — ударники обувной проблемы подобрали заместитель дефицитной кожи для нищенской обуви. Они натерли мне ноги до такой степени, что, вернувшись в Калинин (сейчас Тверь. — М. Т.), я несколько дней пролежала с высокой температурой, глядя, как синеет нога. Обувная нищета достигла первого пика в годы гражданской войны, а затем второй пик выпал на вторую мировую войну. Приятно вспомнить ледяные лужи Тифлиса и отличные деревянные сандалии, которыми я хлопала по воде. Люблю молодость, как у студенток в Ташкенте с посиневшими пальцами на ранней весной уже голых ногах (Мандельштам 1990: 483–484).
С 1944 по 1947 год в городах существовала разветвленная система коммерческих магазинов «Главособторга», где по высокой цене можно было купить дефицитные товары, в том числе кожаную обувь, в основном артельного производства. Однако и некоторые государственные предприятия (среди них, например, ленинградская фабрика «Восход») выпускали малые серии модельной кожаной обуви специально для магазинов «Главособторга»[54] — и их ассортимент впечатляюще отличался от того, что попадало на полки обычных магазинов, естественно, в лучшую сторону.
Часть иерархической распределительной системы составляли также закрытые магазины (распределители), ордера и так называемые лимитные книжки, обладатель которых мог купить товары в магазинах коммерческой сети со скидкой (Твердюкова 2010: 132). В послевоенное время хорошая обувь была большой ценностью, предметом гордости и неустанных хлопот владельца: приходилось тщательно беречь туфли от кражи и ухаживать за ними. Московская переводчица и мемуаристка Людмила Черная вспоминала торжественный случай — поход в ресторан в 1949 году:
А тогда и сам ресторан «Гранд-отель», и музыка, и меню казались нам верхом роскоши. Надеваешь «выходное» платье (единственное!), влезаешь в легкие туфельки… С туфельками, впрочем, было сложнее — их приходилось нести, завернув в газету, до самой раздевалки ресторана… Да и достать хорошие туфли было не так-то просто. Платья приобретались с рук, в крайнем случае их укорачивали или, наоборот, выпускали подол; кроме того, выходное платье могла сшить хорошая портниха. А красивая («модельная») обувь была на вес золота… (Черная 2015: 308).
Портреты молодых женщин в модных туфлях на танкетке. СССР, 1947–1952. Из личного архива М. Тереховой
С конца 1930-х годов в Европе и Америке большой популярностью пользовалась женская обувь на танкетке и платформе. Появление таких моделей, с одной стороны, было связано с объективными сырьевыми проблемами — нехваткой кожи и стали для стержней каблуков, а с другой — соответствовало такому трудноопределимому критерию, как «визуальный вкус эпохи» (Холландер 2015). Советскую обувную промышленность это модное поветрие обошло стороной, хотя, судя по сохранившимся парам обуви индивидуального пошива, обувь на танкетке и платформе была хорошо знакома ограниченному кругу горожан, чей быт был обставлен не в пример лучше остальных… Актриса Кира Головко в январе 1941 года упомянула в дневнике ценный подарок — «замечательные туфли на танкетке» (Головко 1937–1943). Такая обувь изображена, например, и на известной картине Александра Дейнеки «Эстафета» (1947): одна из зрительниц забега обута в туфли актуального фасона — на танкетке, с открытой пяткой. Стать обладателем пары модных туфель можно было, обратившись к частному сапожнику или в ателье индивидуального заказа, — позволить себе это могли немногие. В некоторых случаях сшитая на заказ обувь в полной мере соответствовала западной моде: туфли имели скругленный носок с вырезом (модель peep-toe), платформу, открытую пяточную область.
Корреспондентский снимок United Press Association. Москва, декабрь 1955. Из личного архива М. Тереховой.
Текст на обороте: «В советской России сейчас женский мир в новом понимании. Женщины делают всю работу. Например, эта женщина чистит обувь девочке, пока грозный военный стоит рядом, наблюдая» (перевод с английского мой. — М. Т.)
Особое место в истории советской материальной культуры послевоенного времени занимает так называемая «трофейная мода» — вещи, вывезенные советскими военными с территории побежденных государств, в том числе обувь. Это был важнейший, наравне с так называемыми «американскими подарками» — частными посылками в рамках гуманитарной помощи из США, канал проникновения западных мод в СССР эпохи высокого и позднего сталинизма. Впрочем, бо́льшую часть советского населения вопросы моды интересовали мало — обувь носили годами, если не десятилетиями, поэтому ее ремонт оставался одной из наиболее распространенных бытовых услуг. Современники часто вспоминают как характерную примету времени расположенные на пересечениях улиц «деревянные будочки-мастерские по ремонту обуви, в которых трудились многочисленные инвалиды войны» (Гальперин 2020: 189).
Глава 6. Торгсинки для физкультурницы и «туфли
