Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… - Юлия Владимировна Славачевская

Я вернулась, чтобы посмотреть на тех, кто рискнул здоровьем на меня напасть. Не успела. Их было несколько, в костюмах высшей десантной защиты, и они шли грамотно, эшелонами. Первый эшелон крепко завяз, но их было еще два, и они приближались, тихо переговариваясь по рации, так что рассиживаться и разглядываться было некогда.

Я пряталась по своим наработанным долгой практикой отноркам и усиленно думала. Такие костюмы бодигардам неположены. А те, что на корабле есть, надежно спрятаны под замок, и туда так просто без разрешения капитана или его старшего помощника не пройти. Кто же это? Военные? Пираты? Тогда откуда они взялись? Здесь открытый космос, до обитаемых планет Союза тысячи звездных миль, до пиратских баз еще дальше. Что здесь могло понадобиться военным пиратам, если особых ценностей на корабле нет?

Я сыпнула и активировала еще сюрпризиков. У меня их полные карманы, можно смело принимать бой с целой армией, дай Бог здоровья и жизни тысячу лет Питеру Страшилину.

Тыдыщь–пах–тах. Удар станнера. Мое убежище опять нашли. Не понимаю, как они меня находят и откуда видят? Вмонтированным в скафандр сканнером–тепловизором?

Удирая со всех ног между стеллажей с хозтоварами, текстилем и бельем, я наставила своих дубликатов для тепловизоров и позаботилась, чтобы тут завяз целый батальон солдат. И они завязли… числом не меньше тридцати. Эх, я… наивная дурочка. А оказалось, что десантников тут было больше. Намного больше! Не один отряд — два или три.

Они были… странные. В среднем выше наших бодигардов минимум на полголовы, а то и на всю больную голову. Тонированные стекла с номерами на скафандрах высшей защиты. Незнакомые модификации лучевиков и реалганов. Непривычная серебристая окраска верхнего слоя скафандров, жесткие методы зачистки без малейшей скидки на то, что здесь могут находиться гражданские…

Меня едва не парализовал крик чужой рации:

— Полковник Йен! На нас напали свои… — Звуки борьбы. — На верхних палубах наших зачищают… — Предсмертный хрип.

Что тут, черт возьми, происходит⁈ Отчаянно заколотилось сердце.

Когда при входе на мои баррикады в ответ на переговоры рации между нападающими завязалась перестрелка, я похолодела. Если свои стреляют в своих… свидетели обычно не выживают. Надо срочно уходить.

Угум, хороший вопрос. Главное, куда? За правильный ответ полцарства и сто тысяч кредитов. И поцелуй от лягушки. Лягушку обязуюсь поймать собственноручно. На Царине их миллионы, и все принца ждут, чтобы икру высиживал.

Прихватив заначенную в углу под одеялами небольшую сумку с медикаментами и станнер с двумя коробками зарядов, трясущимися руками я полезла в карманы: интересно, сколько еще осталось мин и ловушек?

Пощупала пальцами — мало. Катастрофически мало. Блин! Придется выбираться за добавкой в алхимические лаборатории Питера. Глядишь, там и оружие посерьезней электрошокера найдется.

Я на цыпочках, крадучись, ломанула к выходу. Путь к лабораториям здесь очень удобный и впридачу плохо освещенный, не то что в каморку стюарда. Да и не храню я в каморке ничего из особо интересного колюще–режущего и стреляющего.

Поначалу вроде все шло как надо: увязшие, как мухи в янтаре, в мононитях и пене мужики злыми глазами проследили за моим отбытием. Ни у кого не было возможности выстрелить. Зато взглядами они меня расчленили, испепелили и аккуратно смели в вакуумный совочек.

Я добежала до лабораторий, забралась подальше и начала сгребать добро в карманы из знакомых подписанных, приготовленных лично для меня коробочек и баночек. Крови в этих помещениях не увидела, койка Питера была не потревожена. Даже дышать как–то стало легче: вдруг его все–таки не убили?

Секунду подумав, задержалась. Взяла большие пластыри и, разувшись, подклеила на изгиб стопы по доброй столовой ложке разнообразных неактивированных ловушек и мин. Поелозила ногами и обулась. Подумала. Что еще?

На стопе рано или поздно при обыске гостинцы обнаружат. Куда еще можно спрятать опасные зернышки? Волосы… вот уж не в мои, длиной пару сантиметров. Во влагалище? — раздевание опасно и займет много времени, я останусь голой и беззащитной. И там легко найти, особенно если меня… В ухо? Опасно. Можно оглохнуть. О! Под ногти.

Одним движением выхватила из сумки бытовой удлинитель и на целый сантиметр удлинила себе ногти. Под них захватила бесцветных зернышек алхимических ловушек. Пшикнула спреем лака, чтобы приклеились. И, уже не стесняясь, сыпнула мини–мины во все карманы, банки с остатками закинула в сумку.

Да, я была неправа, что расслабилась. Привыкла рассчитывать на свою долбаную сигнализацию, а ее с самого начала вывели из строя электронным импульсом деструктора. Только этим я могу объяснить то, что проморгала неожиданный приход гостей. Правда, у меня есть ма–ленькое такое оправдание — не одна я. Целый корабль профессионалов нападение провтыкал.

— Прощай, полковник. Не буду грустить… — один десантник, пятясь, отступал спиной вперед, второй шел на него, наставив плазмоган. Фига се!

Дебило, кретино, идиото!

Я, не выдержав, спросила рослого зеркальношлемного дебила:

— С ума сошли, в алхимической лаборатории из плазмогана палить⁈

В итоге наивной дебилкой оказалась я. У этого затемненного кретиноида мозгов в башке не оказалось. Вовсе! Но зато выявился острый стрелятельный рефлекс! И он начал делать то, что именно я и не рекомендовала — ПАЛИТЬ!

Ага. В алхимической лаборатории.

Плазмой.

Даун!

И палил он в своего же. Прицельно так, с садистским удовольствием и радостью. Второй уже был ранен. Как сильно — не знаю, но шлем был разбит и лицо заливало кровью. Он дышал короткими рваными вдохами, словно у него было повреждено не только лицо.

— Ё–моё! — едва успела увернуться я от одного из падающих стеллажей и попала на линию огня.

— Куда? — прорычал раненый, отшвыривая меня со всей дури. Метко у него получилось. Прямо на оставшуюся целой стойку с реактивами, рядом с которыми мне Питер даже дышать запрещал. И я с ужасом увидела, как все эти колбочки, словно в замедленной съемке, падают на меня. Только и успела, что прикрыть руками лицо. Да толку оказалось мало.

И свет померк.

В кроваво–красной дымке боли я почувствовала, когда меня взялись переносить. Я колыхалась на мужском плече, придерживаемая твердой рукой. Мужские голоса сливались в одно невнятное жужжание. Говорили на архаичном ассаме, чей гортанный говор ни с чем не спутаешь:

— А Хаджи?

— Убит, но успел остальных предупредить.

— Рой?

— Тоже.

— А это кто?

— Парни, мы все ей жизнью обязаны, отряд Хью полностью сама обезвредила.

— Ну да! Врешь!

Нехороший смешок:

— Осталось их только добить, чтоб не мучались.