Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе
Акира сделал шаг ко мне. Ветер на крыше усилился, трепля одежду.
— Я хотел лишь сломать ее, — его голос стал низким. — Забрать у нее то, что она любила больше меня. Ее карьеру, ее гордость. Ее самоуважение. Я хотел, чтобы она приползла ко мне на коленях, разбитая, униженная. Чтобы поняла, что без меня она ничто. Этот кореец был лишь средством. Удобной мишенью. Мне было плевать на него. Он мог умереть, мог выжить — мне было все равно. Этот Пак со своей компанишкой постоянно мешался под ногами, так что он удачно стал инструментом в моей игре. И все шло по плану.
— Ммм…
— Но ты, — прошипел Акира, а потом вдруг рассмеялся. Громко и истерично, как безумец, его смех раскатился по крыше, смешиваясь с шумом ветра, словно завывание демона. — Ты же обычное ничтожество. Просто мелкая, досадная помеха. Пыль под ногами. Но из-за тебя Мей-чан попала в эту аварию! Из-за тебя она теперь лежит там, в коме! Это ты во всем виноват!
Его лицо исказилось от ярости, словно демоническая сущность вырвалась наружу. Его глаза горели безумным огнем, полным ненависти. Акира бросился на меня, и я успел заметить, как в его руке, словно из ниоткуда, блеснул тонкий острый нож. Его лезвие отражало тусклый свет ночного города. Я отступил, пытаясь уйти от удара, но Акира загнал меня к краю и, можно сказать, прижал к парапету. Его рука с ножом застыла в нескольких сантиметрах от моей груди. Холодный ветер свистел в ушах, заглушая все звуки, а внизу, как черная бездонная пропасть, раскинулся вечерний город, манящий своей бездной. Я чувствовал, как холодный бетон парапета впивается мне в спину.
— Ты отнял ее у меня! — зашипел он мне в лицо, и его дыхание пахло алкоголем. — Так умри!
И Акира замахнулся ножом.
* * *
Справка:
* — Нэ́цкэ — миниатюрная скульптура, произведение японского декоративно-прикладного искусства, представляющее собой небольшой резной брелок.
Глава 30
Я стоял почти на краю, и холодный бетон парапета, казалось, врос мне в спину, став продолжением позвоночника. Ветер, пропитанный влагой и озоном, трепал мою дурацкую больничную пижаму и свистел в ушах, заглушая даже безумное биение собственного сердца. Внизу, как рассыпанные драгоценности на черном бархате, раскинулся ночной Токио. Миллионы огней, миллионы жизней, миллионы судеб — и все это сейчас сжалось в одну-единственную точку.
Рука Акиры с ножом взметнулась вверх, и в тусклом свете далеких фонарей блеснуло лезвие. Мозг хирурга, даже в такой ситуации, работал на автомате, просчитывая варианты. Судя по траектории, удар придется в область сердца. Проникающее ранение грудной клетки, повреждение перикарда, возможно, правого желудочка. Потом гемоторакс. и тампонада. Смерть в течение нескольких минут без вовремя оказанной медицинской помощи, который, судя по безумному взгляду напротив, не пребудет вовсе. Иронично. Я, который спасал от этого других, сейчас сам стану наглядным пособием по торакальной травме.
Но Акира, в последний момент, передумал. Может, простая и быстрая смерть показалась ему слишком скучным финалом для такого представления. Хотя откуда мне знать, что творится в голове у безумца.
— Нет… — прошипел он, и его лицо исказилось в такой гримасе, что он до жути стал похож на демонов с древних гравюр. — Так будет слишком просто. Я хочу, чтобы ты летел. Чтобы у тебя было несколько секунд, чтобы понять, что это конец.
Акира убрал нож, и его руки с силой вцепились в мои плечи. Я почувствовал его пальцы, впившиеся в ткань пижамы. Я вытянул руки, пытаясь отстранить Акиру от себя, но он был и выше, и сильнее моего хиленького и еще помотанного после аварии тела. начал давить. Затем я уперся еще и ногами, но мое тело было жалким подобием того, что могло бы оказать ему сопротивление. Бетонный парапет еще сильнее впился мне в поясницу. Совсем чуть-чуть, еще сантиметр-другой, и центр тяжести сместится. И все.
Я посмотрел в глаза Акиры. В них не было ничего, кроме безумия. А ведь этот человек является главой корпорации. От его слов буквально зависят жизни десятки тысяч сотрудников. Хотя, наверное, именно этой властью он и упивается. С детства наверняка родители все позволяли и пропадали на работах, в итоге ребенок вырос психопатом. И вместо того, чтобы отвести того к специалисту, они наоборот ему передали управление над компанией. Это как дать гиперактивному ребенку кнопку от запуска ядерки.
«Ну вот и все, — пронеслось в голове. — Допрыгался. Какой нелепый конец. Не на операционном столе, не от инфаркта в своей одинокой квартире, а вот так. Сброшенный с крыши токийского небоскреба ревнивым психопатом. Тетушка Фуми меня точно не похвалит».
Акира надавил сильнее. И мир качнулся.
Утро прошлого дня
Я сидел на краю своей кровати и методично, с упрямством человека, пытающегося собрать из лего сложный механизм, дул в этот проклятый дыхательный тренажер.
— Херовато-сан.
Я обернулся. В дверях стоял профессор Ишикава. Он был в своем обычном, идеально отглаженном халате, и в его глазах, как всегда, светилась мудрость и легкая, чуть усталая улыбка.
— Простите, не хотел вас отвлекать от важных дел, — сказал он, указывая на тренажер. — Вижу, вы усердно работаете над восстановлением. Похвально.
— Стараюсь, профессор, — я отложил тренажер куда-то в сторону. — Не хочу надолго задерживаться в рядах пациентов. Здесь кормят отвратительно.
Ишикава усмехнулся.
— Да, наша кухня — не самое сильное место этой клиники, если речь, конечно, не идет о випах, — на этих ловах мы оба тяжело вздохнули. — Но я, собственно, не об этом. У меня для вас новости. И, возможно, они вас заинтересуют.
Ишикава вошел в палату и присел на стул у двери.
— Помните пациента Пак Чун Хо? — вдруг спросил он.
Я кивнул. Еще бы мне не помнить. Человек, из-за которого вся эта каша и заварилась.
— Так вот, — продолжил Ишикава, и его лицо стало серьезным. — Последние данные ЭЭГ показали… интересную динамику. У него появились вспышки альфа-ритма. Очень слабые и нерегулярные, но они есть.
Я напрягся. Альфа-ритм— это ритм бодрствующего, расслабленного состояния. Его появление у пациента в коме —
