Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе

— Это… — она провела пальцем по тонкой, изящной фигурке, — было частью наследия моих предков. Оберег. Мои родные принесли его сюда, чтобы он покровительствовал моему выздоровлению, — бабушка вдруг заговорщически улыбнулась. — Ох и возмущался этот угрюмый старик, что в его больницу принесли «хлам».

Бабушка смотрела на нэцкэ с такой нежностью и любовью, что мне стало даже как-то не по себе. Казалось, она видела в этой маленькой фигурке нечто большее, чем просто безделушку.

— Вы очень много знаете об этом предмете, — наконец сказал я. — И в общем об искусстве, словно занимаетесь этим всю жизнь.

— Я и занимаюсь, — просто ответила она. — И моя душа в каждом изделии, в каждой картине, в каждом иероглифе, начертанном на древних свитках. В каждом вздохе моих предков и наследников.

— Вы говорили, что создали фонд, — вдруг вспомнил я. — А как он называется?

— Ооо… — радостно протянула бабушка. — Моя семья уходит корнями к древнему роду самураев, который несколько веков был главным сегунатом страны. За это время Япония достигла необычайного величия, а мой клан успел накопить в семейном поместье произведения искусств и шедевры поэтом, художников и скульпторов разных периодов. Именно поэтому я еще с детства решила, что во что бы то не стало сохраню сокровища, накопленные моими предками, — на этих словах ее взгляд потеплел, словно она погрузилась в какие-то далекие приятные воспоминания. — В итоге, через несколько лет я основала фонд «Наследие Кисараги».

Я замер. Мое сердце пропустило удар, а затем заколотилось с бешеной скоростью, словно пытаясь вырваться из груди. «Наследие Кисараги» — фонд, принадлежащий семье Ямада. Фонд, главой которого является Ямада Аяме. И фонд, через который Акира легально передал свои грязные деньги Томимо.

Я сглотнул, чувствуя, как пересохло горло.

— Вы… — проговорил я, пытаясь подобрать слова, но язык не слушался. — Значит вы и семья Ямада…?

Старушка медленно кивнула, и на её губах появилась легкая, понимающая, чуть печальная улыбка, словно она знала, что этот момент неизбежен, и принимала его с достоинством.

— Меня зовут Кисараги Харуко, — тихо сказала она. — И я также являюсь матриархом семьи Ямада.

— Очень приятно, а я… — наконец пришел в себя я, но тут, словно по сигналу, ее тонкие старческие пальцы дрогнули, и книга с легким, почти неслышным стуком упала на идеально чистый мраморный пол.

— Ох, моя неловкость, — вздохнула бабушка, и в ее голосе прозвучали нотки легкой досады, но одновременно и какой-то скрытой, едва уловимой усмешки. — Старость… она не щадит никого. Мои руки уже не так крепки, как раньше.

Я тут же наклонился, чтобы поднять книгу. Мои пальцы коснулись холодного мрамора, и я почувствовал его гладкую поверхность, а затем осторожно потянулся к книге. И вдруг перед самым моим носом появилась пара идеально начищенных, дорогих мужских туфель.

Я медленно поднял взгляд.

Прямо передо мной, загораживая свет заходящего солнца, стоял Акира Куросава. Он смотрел на меня, и в его глазах я видел лишь холодную, безжалостную пустоту, словно я смотрел в ледяную пропасть. Акира. Моя рука застыла в воздухе, так и не дотянувшись до книги. Кисараги Харуко, сидящая на скамейке, медленно подняла голову и посмотрела на Акиру. В её глазах промелькнула тень сожаления и глубокой печали.

— Доктор Херовато Акомуто-сан, — с восторгом проговорил Акира, и его голос был обманчиво-мягким. — Какая неожиданная встреча. И такая скорая.

Выпрямившись, я просто молча посмотрел на него и ничего не ответил.

— Доктор Херовато-сан, — Акира снова обратился ко мне. — Не хотите ли прогуляться? Немного подышать свежим воздухом?

— Прогуляться? — я удивленно поднял бровь. — Боюсь, мы с вами не настолько близкие друзья, чтобы устраивать вечерние променады.

— О, но я настаиваю, — его губы тронула холодная усмешка. — Думаю, нам есть, о чем поговорить.

Я вздохнул, чувствуя, как свинцовая тяжесть опускается на плечи.

— Хорошо, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более безразлично. — Идемте.

Мы пошли по коридору, и только заходя за угол я вспомнил о бабушке Кисараги и ее книге, но когда я обернулся, то на лавочке ее уже не было.

И тут я почувствовал на себе взгляды медсестер и пациентов. Наследник «Akira Corporation», элегантный и словно сошедший с обложки модного журнала, и никому не известный ординатор в помятой больничной пижаме, с растрепанными волосами. Так что удивляться этим заинтересованным взглядам я не стал.

Акира, не говоря ни слова, повел меня к лифту. Он нажал на кнопку, ведущую на крышу. Я снова тяжело вздохнул. Что-то подсказывало мне, что я еще пожалею о том, что все-таки согласился на эту «прогулочку».

Крыша встретила нас порывом холодного, влажного ветра. Небо над Токио было затянуто плотными свинцовыми тучами. Дверь за моей спиной с громким, металлическим щелчком захлопнулась. Я услышал, как поворачивается ключ в замке, лязг металла прозвучал в вечерней тишине, как выстрел, отрезая путь к отступлению. Я был в ловушке.

Акира отошел от двери, встал у самого края, спиной ко мне, и начал смотреть на город. Его силуэт четко вырисовывался на фоне мерцающих огней Токио.

— Красиво, не правда ли? — сказал он, не оборачиваясь. — Целый мир у твоих ног. Бесконечное море огней, судеб, возможностей. Мир, которым можно управлять. Если знать, за какие ниточки дергать, и если обладать достаточной силой и волей.

Я молчал. Его киношные речи клишированного злодея мне не впечатлили. Акира тем временем медленно повернулся. И в его глазах больше не было ни вежливости, ни снисхождения, ни той фальшивой улыбки, которую он так искусно носил. Его лицо, еще недавно такое идеальное по меркам японской моды, теперь было искажено гримасой чистой ненависти.

— Ты, наверное, думаешь, что ты герой, Херовато? — усмехнулся он. Его зубы блеснули в тусклом свете, словно клыки.

— Я думаю, что вы сумасшедший, — просто ответил я, и мой голос, к моему удивлению, прозвучал твердо, без единой нотки дрожи, хотя внутри меня все же немного потряхивало.

— Может быть, — Акира пожал плечами. — Любовь сводит с ума. А я любил ее. Любил больше жизни. Любил так, как ты, со своим скудным воображением, даже представить себе не можешь. Любил до одержимости, до безумия. А она… она выбрала свои чертовы