Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина
– Облом, детка.
Он замахнулся рукой, как плетью, хлестнул по ружью – издали, но когти по стволу скрипнули отнюдь не иллюзорные – конечность вытянулась, почернела. А потом стало вдруг трудно дышать, и мыски кроссовок заскребли по земле.
Доу смял воротник рубашки вместе с толстовкой, вздёрнул Тину вверх – и уставился снизу пылающими жёлтыми глазищами.
– Что теперь будем делать, э?
Она почувствовала, как знакомо тяжелеют кончики пальцев, как собираются там трескучие синие искры… но в глазах темнело быстрее, и невозможно было даже локоть согнуть, и…
– Отпусти её.
От удивления Доу ослабил хватку, оборачиваясь, и Тина смогла вдохнуть.
Это сказал Маркос. Он сидел там же, где его враг минутой раньше – в полумраке под навесом, на ступенях, в окружении пламенеющих тигровых лилий, жёлтых ирисов и алых цинний. Слишком пухлощёкий, слишком голубоглазый, с романтическими кудрями… слишком мелкий даже для своих четырнадцати.
«Уже почти пятнадцати, – припомнила она вдруг. – Уиллоу говорила, что у него день рождения летом».
– Отпустить, или ты – что? Убьёшь меня? – с издёвкой спросил Доу.
Маркос упрямо мотнул головой.
– Не-а. Я тебя по-любому убью.
В его позе не было ничего угрожающего. Скорее наоборот. Ноги согнуты в коленях, одна слегка повёрнута, левая рука отставлена назад для упора, в правой зажато что-то, подбородок задран, горло беззащитно открыто. Он побледнел; губы снова посерели – испугался, значит.
Но в то же время было что-то… что-то…
– Темнишь, пацан, – задумчиво протянул Доу, выпуская воротник. Тина рухнула на землю, сипло втягивая воздух. Шея горела огнём. Откуда-то тянуло табаком и выпивкой, и нестерпимо хотелось кашлять. – С тебя начать, что ли.
– Начинай, – легко согласился Маркос. А потом глаза у него вдруг почернели, жутко и неотвратимо, как темнели в своё время проклятые камни, и он добавил чужим низким голосом: – А мёртвых – к мёртвым, такие дела, амиго.
Скупым движением он поднял правую руку – Доу успел сделать шаг, нет, два шага, совершенно явно не успевая, – и опустил её.
Маленький костяной нож, похожий на перочинный, пробил контейнер насквозь, вместе с сердцем, и пригвоздил его к деревянным ступеням. Контейнер затрясся, завибрировал, крышка взбухла – и из-под неё хлынула кровь, потоком, рекой. Целое море крови плеснуло через ступени, омыло ступни Маркоса, потекло дальше, дальше – к Джеку Доу, застывшему, прижавшему ладони к щекам, с вытянутым и искажённым лицом, как на картине Мунка. Вот только крика не было; стояла та же оглушительная тишина, в которой призрачным эхом отдавался несуществующий, не прозвучавший суховатый мужской смех.
Маркос слегка раскачал нож указательным пальцем – и легко выдернул.
Доу осел на землю зловонной кучей, как и полагается мертвецу, почившему на жаре три недели назад.
– Вот, – сказал Маркос немного растерянно; глаза у него стали обычного цвета, светлого, чистого. – И совсем нестрашно. Я, это… как настоящий мужчина, да?
Ресницы у него слиплись от влаги; на щеках виднелись влажные, блестящие дорожки; нос покраснел.
Тина ощупала горло и кивнула – как могла убедительно.
– Настоящее некуда.
Она подобрала ружьё, затем почему-то клюшку для гольфа и, спотыкаясь, побрела к порогу. В победу не верилось; наоборот, напряжение усилилось. Кровь Доу ещё сочилась из шкатулки, только медленно-медленно; липкая багровая лужа постепенно впитывалась в землю.
Маркос горбился и смотрел себе в ноги.
– Если б я научился обращаться с ножом пораньше, ничего бы не было.
– История не пишется в сослагательном наклонении, – вздохнула Тина, опуская ему руку на кудрявую макушку. – Наша дурацкая история в том числе… Откуда у тебя нож, кстати? Ты не рассказывал.
– А чего рассказывать, – буркнул Маркос. Чуть бодрее, правда, чем прежде, – видимо, постепенно он приходил в себя. – Бабку Костас я никогда не видел, она давно умерла. Но папа про неё часто говорил, ну, она крутая была очень, к ней половина деревни ходила решать проблемы. И у неё был особенный нож. Какой – папа не знал, но вроде как страшный какой-то… Ну, я и представлял, что у меня этот нож есть. И динозавров им можно зарезать, и боевых космических роботов… Смешно, да?
Тина пожала плечами, присаживаясь рядом.
– Не очень. Все в детстве фантазируют. Я вот придумывала разное про драконов, рыцарей и принцесс.
О том, что она чаще воображала себя доблестным героем в сияющих доспехах или огнедышащим чудовищем, чем красоткой в короне, Тина благоразумно умолчала.
– А я допридумывался, – признался Маркос смущённо. И взглянул исподлобья. – Бабка Костас мне приснилась, по-настоящему. Говорит, типа приезжай, хоть на тебя посмотрю. Ну, я и напросился с папой, когда он к ней на могилу поехал, памятник там протереть, цветы поставить, свечу в красной банке. В общем, папа возится, а я смотрю – бабка Костас стоит рядом со своей могилой и пальцем на неё показывает. И смеётся. Потом, когда он заснул, я выбрался из гостиницы и опять пошёл на кладбище. Подхожу – а там прямо на могиле стоит гроб и крышка чуть-чуть сдвинута. И бабка Костас сидит рядом на краешке. «Чего вылупился, балбес? – говорит. – Мне всю ночь тебя ждать, что ли? Иди сюда, посмотрим, какой ты смелый». А я спросил её про нож. Она говорит: «Нужен – бери сам». И на гроб показывает.
Тина уже не была уверена, что хочет слушать дальше, но ободряюще кивнула:
– И что ты?
Маркос отвернулся и ссутулил плечи ещё больше.
– Крышку отодвинул и пошарил внутри. Ничего не нашёл, там только скелет лежал, в платье. Потом показалось, что блестит на дне что-то… Оказалось, кусок ребра. Я его взял зачем-то, а бабка Костас опять засмеялась. И говорит: «Из тебя выйдет толк». И вокруг тоже засмеялся кто-то… Я испугался и убежал. С ребром. Ну, вот… – И он взвесил на ладони маленький, тонкий костяной нож, больше похожий на книжную закладку, чем на настоящее оружие. – Постепенно получилось вот это. Хоть динозавров мочи, хоть боевых роботов. Только на фиг надо.
– Значит, клюшка тебе не нужна? – попыталась пошутить Тина.
– Не, давай! – оживился Маркос. – И пошли за Уиллоу. Только ей про нож не говори, ладно? – попросил он вдруг. – Она сказала, что это злая штука… ну да, но только иногда без злых штуковин никак.
В глубине души Тина была с ним согласна. Противный моралистический голосок, что-то вроде закадровой речи в поучительных детских мультфильмах, нудил, правда, что, мол, цель не оправдывает средства и нельзя идти на сговор с тёмной стороной…
«В конце концов, что я знаю о ножах, которые делают старые жрицы вуду из собственных рёбер? – промелькнуло в голове. – Ну, тогда и
